Батый по отношению к Чингисхану

Сыновья перемрут, это от Бога так установлено, настанут внуки, каждый внук что-нибудь получит, а старшему внуку - ничего.

Что было, то было… Байка — трава, придумка — вода, а без водицы – и травка не родится… И вот я, внук моего деда, решил на склоне лет своих байки те записать: вдруг внуки моих внуков захотят узнать, как жили их деды и прадеды.

Таким образом, деды и прадеды не принимались в расчет, то есть, нельзя было, или, лучше, не должно было внуку искать и получить то, чем владел его дед или прадед, но не владел отец; хотя, разумеется, внук или правнук имел сугубое право на то владение, которым владел не только отец его, но и дед, и прадед, на свою отчину и дедину.[1]

После Ярослава названием великого князя величается сын его Всеволод, внук Мономах, правнук Мстислав, сыновья и внуки последнего, но все только при описании кончины.

Нам сообщили, что старику семьдесят три года, что грудной младенец не правнук его и не внук, а сын, и что в редких стойбищах, разбросанных по Горюну за четыреста километров до самого озера Эворон, есть множество сынов, дочерей и внуков бодрого старика.

На русском престоле побывали вдова Петра Великого Екатерина I (1725–1727), его внук Петр II (1727–1730), его племянница герцогиня Курляндская Анна Иоанновна (1730–1740) и внук ее сестры младенец Иван Антонович (1740–1741) – «железная маска» русского престола, и дочь Петра Елизавета Петровна (1741–1761), и преемник Елизаветы Петровны, внук шведского короля Карла XII по отцовской линии и внук Петра I по материнской линии герцог Голштинский Петр III (1761–1762).