Русский советский писатель

Каламбуры – прибежище бедняка; бедный старина Джон Китс, ну бедный-то он бедный, а вот старым его все-таки не назовешь.

Бедный Жижи, бедная Бетти, бедный незнакомый прохожий, бедный я, старая песня, пусть все будет, как будет.

Но сказывают, в старые-старые времена жил на свете бедный юноша по имени Алладин – ну такой бедный, такой бедный, что беднее его просто и быть не могло.

И в самом деле, птица обыкновенно сидела на жердочке в гостиничной комнате с маленькой цепочкой на ножке, чтобы не улетела, и говорила бедный Пол, бедный Пол снова и снова, до тех пор, пока он не накрывал ее колпачком; но он так и не смог научить птицу произносить что-нибудь другое, например, бедный Робин; возможно, она для этого была слишком старой.

И в тишине я явственно услышал его слова… даже не слова, а бормотание: – Бедный… бедный… бедный Серго…

Вот добежит, вот делает прыжок… ах <тонет> бедный в текучем золоте <,> оставляя некоторое время <развеваться> несгорающие плащи… Ах, бедный, бедный мальчик!

Не мог понять, почему в садике воспитательница гладила его по голове, приговаривая: «Бедный, мой бедный малыш…» Он поднимал на нее свои большие глаза и недоумевал, почему бедный?

Да погибнет же ваша философия!» – И бедный, лишенный отечества, и бедный, лишенный крова, и бедный, лишенный отца, или сына, или друга, повторяет: «Да погибнет!» И доброе сердце, раздираемое зрелищем лютых бедствий, в горести своей повторяет: «Да погибнет!» – А сии восклицания могут составить наконец общее мнение: вообрази же следствия!

Но тем дело опять не кончилось, и повечеру, когда Марк Иванович и Преполовенко-жилец затеяли чай, пригласив к себе в товарищи писаря Океанова, Семен Иванович слез с постели своей, нарочно подсел к ним, дав свои двадцать или пятнадцать копеек, и под видом того, что захотел вдруг пить чаю, начал весьма пространно входить в материю и изъяснять, что бедный человек всего только бедный человек, а более ничего, а что, бедному человеку, ему копить не из чего.