Чувство, вызванное несправедливым огорчением.

Личных обид для него не существует, но всякая обида, нанесенная другому, способна вывести его из обычной кротости, а если обида касается кого-нибудь особенно им любимого, то негодование лишает его всякого равновесия; он кричит и шумит, ничего не видя, кроме совершенной несправедливости.

Однако в поиске объяснить обет молчальничества приводится мотивировка совсем не христианская: обида на грешную действительность, на несовершенных людей – «с людьми мне больше не о чем разговаривать», эта обида на действительность скашивает фильменного Рублёва.

Нет, не так: от мачехи и от сводных сестер несправедливость, брань и щипки с вывертом были чем- то уже привычным; а новая обида от Судьбы, поманившей ее сперва любовью и счастьем, а потом обманувшей, была бы гораздо злее, могла нестерпимой стать!… Рядом с этой возможной ее болью - много ли стоила детская обида Жан-Поля?

Обида проявляется в многочисленных контекстах, например: не удается создать здоровые отношения; не можешь уйти от бьющего мужика или вечно пилящей женщины; никак не найдешь общий язык с ребенком; ругаешься с родителями и т. д. Это все обида, самое базовое чувство, которое может испортить всю жизнь.

Постоянно со мной что-нибудь да случалось, огорчение за огорчением, обида за обидой, но если ты была рядом, стоило тебе только сказать: «Ну, что с тобой, Liebling[2]?» и бед моих как не бывало, ты всем существом своим давала мне почувствовать, сколь мелки все мои обиды в сравнении с миром возвышенных переживаний.

Но ежели я, Васютка Бреев, блоха земли русской, могу так отчаянно чувствовать обиду этого позора, чтобы какой-то неизвестный народ бил великую мою державу, мать гениальных людей, - ежели моему малому сердцу обида эта так нестерпимо горька, каково же, думаю, другим-то русским, покрупнее, поумнее меня?

Я замерла в оцепенении, как столб, пока не сообразила, что никто не собирается мне помочь, и что стоять прийдется, сколько заблагорассудится, однако, стоять я уже не могла - несколько часов, проведенных в беготне по магазинам и в очередях за продуктами, заполнившими эти тяжелые сумки, до головокружения утомили меня, а обида на такое невнимание к себе совсем доконала - я упала, нет, не в прихожей, в спальне на кровать, но все-таки нашла в себе не физические, а душевные силы, превозмогла обиду и усталость и объяснила мужу и брату, как невоспитанно, как некультурно они поступили со мной.

вспоминалась всякая мелочь, и непременно последней всплывает обида, мелкая, давняя, но такая горькая, словно, лежа годами на дне души, впитала в себя осадок поздних обид.