Полное прекращение какой-либо деятельности.

Когда ты злишься, всегда кажется, что у тебя-то для этого есть причины, и от этого представления невозможно отказаться без занятий, без практики, которая предлагает не тратить свою молодость и силы на бездумное реагирование на воздействия окружающего мира.Остановись, прозрей рождение и смертьОстановись, прозрей рождение и смерть,Питая ци, копи и квинтэссенцию, и дух.Не дай пропасть полям трем киноварнымИ долголетие лелей для вечной жизни.В старости, перед самой смертью, когда оглядываешься на пройденный путь, не понимаешь, зачем надо было раздражаться на других, зачем было ссориться с людьми.

«Вы поймите, – говорит он, – что всякий пред всеми во всем виноват…»Удивительная вещь: один пытается бороться со смертью своей гордыней и поет «гимн чуме»:Все, все, что гибелью грозит,Для сердца смертного таитНеизъяснимы наслажденья —Бессмертья, может быть, залог!И счастлив тот, кто средь волненьяИх обретать и ведать мог.Но эта бравада – лишь крик отчаяния, потому что за чумным пиром неизбежно следует гибель, а Маркел действительно побеждает смерть, приближаясь ко Христу.

В ней властен Бог;И за чем же вы хотите,Чтобы я забыл свой долг?Видеть всех – вот долг мой главный!»Он был прав, Корнилов славный! –Где лишь он ни проезжал,В сердце мужество вливал.Ядра, бомбы повсеместно,Направляясь перекрестно,Вкруг разносят гул и стон;Но герой от них хранен.И под градом бомб свистящих,Смертью, ранами грозящих,Хладнокровно АдмиралДоблесть войска наблюдал.Долго смерть его щадила;Но, в честном бою, судилаНепостижно Божья власть,В этот день герою пасть.VII.Вот на Малаховом кургане,Как бы предчувствуя заране,Враги героя стерегли,Роковый выстрел берегли…Корнилов, средь орудии грома,С коня слезает боевова,Слезает он в последний раз:Стерег его здесь смерти час!Он все покончил: долг исполнил,Своих он мужеством наполнил,Врагов отвагой удивил, –Царю он верно послужил!..И шлет Господь венец терновый,Поверх его венец лавровый, –На смерть бессмертие легло,Венчая мужества чело!Свистит ядро – и, роковое,На смерть Корнилова герояКладет.

Впрочем… как сказать: одно дело — обезображенный, прикрытый одеялом труп убитого, а другое дело — почтенный покойник на катафалке, умерший естественной смертью; одно дело — смерть без церемоний, а другое дело — пристойная смерть, в согласии с обычаями и хорошими манерами, смерть, я бы сказал, во всем своем величии.

И потому смерть Христа была для них не только смертью Учителя, смертью Друга; это была смерть Того, в Ком была их жизнь, Кто обладал словами вечной жизни.

«Станем трепетать не перед смертью, а перед грехом; не смерть родила грех, но грех произвел смерть, смерть же стала исцелением греха».

Такие практики вводят смерть в бытийный контекст, где исход открыт, где смерть может вести и к воскресению, быть жизнью-чрез-смерть.

... разглядеть.Как неуютно здесь, думает смерть.Кто то с полка уважительно крикнул ... , там, на шкентеле, парочку дай! —Смерть растерялась:– кому дать, куда?– Ковшиком ...

Словно через нее, хотя и помимо, открывался какой-то небывалый сквозной вид с вечнозеленой жизнью листьев и их золотой смертью, летящей с небес на землю веселящей влагой дождя и снега, темно-красным напитком зари, невинной белизной звезд и чьей-то, но не ее рукой, машущей кому-то вслед; там было все, что может почувствовать спящая душа, когда она повязана, повита собственным отсутствием в этом лучшем из миров, когда всего один шажок - и можно умереть, кончиться, даже не заметив смерти, как ничто в природе не замечает, потому что в ней все вместе и слитно, а, значит, твоя смерть уже не смерть, а чья-то жизнь.

Образцом того, как можно при помощи философии преодолеть страх перед смертью, может служить следующее его высказывание: «Стало быть, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет.