Длинный ремень из сыромятной кожи с рукоятью.

Эта школа, «узаконяющая подлость сегодняшнего дня подлостью вчерашнего, школа, объявляющая мятежным всякий крик крепостного против кнута, если кнут – старый и прирожденный исторический кнут»[11], – привила историкам такое уважение к «правовому кнуту», что они потеряли способность смотреть на мир естественными человеческими глазами, а стали рассматривать его только через очки права.

А к вечеру (обязательно к вечеру выехать надо!), когда все уже горой на беде, на улице, и лошади склонили головы пред долгой путиной, а ворота настежь, – зайти последний раз в избу, взглянуть, как десятки лет, в красный угол – в пустой угол, ибо даже цари, генералы и дезертиры свернуты в трубку в беде, – не перекреститься даже, ибо пуст угол, – в армяке, в шапке, с рукавицами, – хлопнуть в раздумьи кнутовищем себя по колену (кнут ведь вместо овса!), ткнуть кнутовищем – в раздумьи – в таракана у печки, вздохнуть – и выйти шумно из избы, дверь оставив разинутой настежь.

Например, вместо «цветок засохший, безуханный», читаем: «ременный кнут, небезуханный»; вместо: «скажи мне, ветка Палестины» – «скажи мне, ветхая бумажка», и затем пародия перебирает, что могло случиться с кнутом и с синенькой бумажкой, в чьих руках они были, кого сек кнут и какие гадости покупались бумажкою.

Кнуты — вот как мой кнут. — Он поднял над головой вишневое сучковатое кнутовище. — А кнут — это крупный бычок.

Оно именно стремится к тому, чтоб кнут был, чтоб было знание о возможности подстегивания, чтоб угроза кнута наличествовала всегда, ибо через степень болезненности кнута постигается степень сладости пряника.

У каждого покупателя в руке кнут, и, подходя к волам, покупатель считает нужным вытянуть смиренную скотину по боку кнутом.