Американская жизнь с точки зрения Т. Драйзера

Еще совсем недавно в «Печати и революции» была опубликована неизвестная статья Белинского, в которой мы находим такие превосходные строки: «Трагедия — везде трагедия: и в древней Индии, и в древней Греции, и у французов XVII века, и у англичан XVI, и у немцев XVIII и XIX века; но трагедия индийцев не то, что трагедия греков, трагедия древних греков — не то, что трагедия Корнеля и Расина; классическая французская трагедия — не то, что трагедия Шекспира, а трагедия Шекспира — не то, что трагедия Шиллера и Гете.

Оставляя настоящее, он в прошедшем ищет элементов для своей драмы; и потому его драма не _наша_, не _шекспировская_ драма, представительница жизни действительной; борьбы страстей с волею человека, - нет: это род таинственного, религиозного обряда, мрачная мистерия, жрица и пророчица судьбы, словом, это _трагедия_, трагедия высокая и благородная, в царственном, героическом величии, трагедия под маскою и на котурне.

Это христианская трагедия… Трагедия вольного греха, трагедия ослепшей свободы… трагедия мистической неверности и непостоянства.

Поэтому наша трагедия явилась в обратном отношении к французской псевдоклассической трагедии: французские поэты в своих трагедиях рядили французов в римские тоги и заставляли их выражаться пародиями на древнюю речь; а наши каких-то немцев и французов рядят в русский костюм и навязывают им подобие и призрак русской речи.

Совершенно ясно, что трагедия, в частности, греческая трагедия и трагедия Шекспира, в свое время имела резкую направленность.

Это не стерва, которую делала Чурикова, и не трагедия, трагедия и трагедия, которую строила Пашенная.

Поскольку в книге дотошно проанализированы все основные трагические конфликты времен Путина: тут и трагедия заложников в центре на Дубровке, зрителей спектакля «Норд-Ост», и трагедия города Беслан, и, конечно, трагедия подлодки «Курск».

Это – не вся их трагедия, далеко не вся; это – лишь видимая, лишь наблюдаемая ее часть; самая трагедия была гораздо более безмолвна и более ужасна; но ведь это – трагедия отдельных людей, происшедшая после того, как начало было положено.

В них отражены и трагедия русского народа, и трагедия русского офицерства, и трагедия русской интеллигенции.

Оставляя настоящее, он в прошедшем ищет элементов для своей драмы; и потому его драма не наша, не шекспировская драма, представительница жизни действительной, борьбы страстей с волею человека, – нет: это род таинственного, религиозного обряда, мрачная мистерия, жрица и пророчица судьбы, словом, это трагедия, трагедия высокая и благородная, в царственном, героическом величии, трагедия под маскою и на котурне.