Река в России, левый приток Суры

Поэт «пригвожден к трактирной стойке», к этому дьявольскому кресту новой Голгофы; душа его «пьяным пьяна… пьяным пьяна», и потому его счастье «потонуло в снегу веков», умчалось тройкой в «серебристый дым», в «серебристую мглу» жизни.

И видя, что эта пьяная голова настолько пьяна, что ничего не видит, мистер Григс поверил этому призраку, который вдруг исчез перед, ним.

Она понимала, что еще пьяна, и даже надеялась, что пьяна она так, что все это ей или чудится или – еще лучше – снится.

Я была пьяна неожиданной свободой, которой мне так не хватало, пьяна настолько, что Искре то и дело приходилось одергивать меня, чтобы я не выдала свою змеиную сущность по глупости или невнимательности…

И мы вместе идем на «Лоллапалузу» и ставим палатку, и Брит настолько пьяна, что, проснувшись на следующее утро, она все еще пьяна.

Несколько парней кружат вокруг неё как акулы, выжидая момент, когда она дойдет от стадии пьяна до стадии слишком-пьяна-чтобы-сопротивляться.

Пол метён,Ни пятнышка на потолке от мухи.И шелест, алых, с свастикой знамёнНе потревожит сон сухой старухи…Забыла, как была она пьяна,С нацистами весёлая, лежала…(Эсэсовцев не помнишь имена?Не помнишь, для них ноги раздвигала?)Лишь помнит, что «Капут!» она кричала,Когда была проиграна война…Европа спит, но турки в чайханеСговаривались тихо до рассвета,С арабами участвовать в войне,Джихад в Берлине завершить до лета…Над белою Европою луна,Как символ бед и атрибут сражений,Аукнется ливийская война,Откликнется сирийская война,И турки и арабы до пьянаЧитают прейскурант вооружений…Европа, сука старая, сопит,На ухо съехал чепчик протестантский,К утру придёт партнёр американскийИ на войну с Ираном пригласит…Они

В 1378 году за рекой Пьяной русские воины ездили беспечно, «а где наехаша в зажитiи мед и пиво, испиваху до пьяна без меры».

Не очень врубаясь, о чем мне с ней говорить, я пьяно проблеял что-то вроде «Привет, как дела, ты куда?» и тем самым привел в действие детонатор бомбы под названием «женщина пьяна и одинока».

Не очень врубаясь, о чем с ней гово-рить, я пьяно проблеял что-то вроде: «Привет, как дела, ты куда?» — и тем самым привел в действие детонатор бомбы под названием «женщина пьяна и одинока».