Люди, которых фашистский генерал (Н. Гриценко) назвал «порхатыми», чему его попутчик Штирлиц (Н. Тихонов) весьма развеселился

И услыша те речи у князя Исинея, оболокали мы казаки все на ся куяки, и яз Ярофейко и служилые люди и вольные казаки, помолясь спасу и пречистой владычице нашей богородице и угоднику Христову Николаю чудотворцу, промеж собою прощались и говорили то слово яз Ярофейко, и есаул Андрей Иванов и все наше войско казачье: умрем мы, братцы казаки, за веру крещеную, и постоим за дом Спаса и пречистые и Николы чудотворца, и порадеем мы казаки государю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии, и помрем мы, казаки, все за один человек против государства недруга, а живы мы казаки в руки им, богдойским людям, не дадимся.

Существовали и такие специфические социальные институты служилого казачества, как сторожевые казаки, полковые казаки, верстанные казаки, беломестные казаки и так далее.

Такие казаки набирались самими старостами и нередко прозывались именами или фамилиями самих же старост: казаки князя Дмитрия, казаки князя Ружинского, казаки Мировицкого[20].

В 1538 году московские власти во время переговоров с Ногайской ордой отметили, что «на поле ходят казаки многие: казанцы, азовцы, крымцы и иные баловни казаки, а и наших украин казаки, с ними смешавшись, ходят».

И метались казаки на город в единых рубашках на стену городовую, и мы, казаки, чаяли из пушек и из оружия бьют казаки из города.

... он сошел долой.41Вернулися поляки,Казаков привели;Пошел сумбур и драки:Поляки ... и казаки,42Казаки и полякиНас паки бьют и паки; ...

Казаки-большевики 2-го и 9-го полков не исполняли приказов и медленно, но верно расходились из станицы, разочарованные большевист-ской властью, разжигалась всегда большая рознь между казаками и иногородними, и комиссары чувствовали, что казаки не на их стороне.

Впрочем, год спустя после этого, в 1655 году, 15 января, запорожские казаки получили будто бы универсал от гетмана Богдана Хмельницкого (дошедший до нас также в копии и также сильно подверженный в общем его виде сомнению), впервые определявший более или менее точно границы вольностей запорожских казаков: «А теперь также владеть им старинным городком запорожским, Самарь называемым, с перевозом и с землями вверх по Днепру до речки Орель, а вниз – до самых степей ногайских и крымских; а через Днепр и лиманы Днепровые и Буговые, как испокон веков бывало – по Очаковские улусы; и вверх по реке Бугу до реки Синюхи; от Самарских же земель через степь – до самой реки Дона, где еще до гетмана казацкого Предслава Лянцкоронского казаки запорожские свои зимовники имели; и то все чтобы ненарушимо вовеки при казаках запорожских осталось»[4].

Глубокого исторического обоснования у этой теории нет; она подкрепляется обычно примерами свободолюбивого фольклора казаков (поговорки типа "С Дону выдачи нет", "Царствуй, царь-государь, в стольной Москве, а мы, казаки, - на Тихом Дону", "Секи меня турецкая сабля, да не тронь меня царская плеть" и пр.), а также некоторыми официальными документами, где казаки определяются как "всяких земель беглые люди" (об этом - ниже).

В подавляющем большинстве это были "советские" казаки; казаки-эмигранты чаще всего оказывались патриотами России и не шли на сговор с германцами.