Алое полотнище

И впотьмахЯ услышу шуршащий, как шёлк,И скрипящий, как пепел, страх.Всюду страх: на полу, под столом…Всюду страх, только страх, страх!И не думая о былом,Я увижу его – в двух шагах.И тогда выключатель опятьЯ нажму, чтобы выключить то —Что меня заставляет не спатьИ о чём – не узнает никто.КомсомолуПод будённовками чубы вспенены —На портретах иная эпоха.Комсомольцы, знавшие Ленина,Нам сегодня без вас плохо.Комсомол наш сейчас не у дел,Нынче жирным стал комсомол,Он от ваших геройских делЛишь оставил с графинчиком стол.Стол, как прежде, накрыт кумачом,Хотя здесь он совсем ни при чём.Постарел комсомол, постарел —Напрокат всем кумач, как камзол,А ведь раньше шли в комсомол —Равносильно, что шли на расстрел.Комсомольцы, покиньте портреты,Нас в Магнитку введите, как в Храм.Нужно цену поднять комбилету —Помогите,отцы,нам.Но портреты живой революцииПо райкомам висятдля проката,И под ними строчат резолюцииНачинающие бюрократы.Баба-ягаВо деревне – ах, что такое?!

Я, например, готов проглотить язык, оставшись с кем-нибудь из одноклассниц наедине, а Лена вспыхивает как кумач уже оттого, что какой-нибудь парень заговаривает с ней.

Говорили они громко, отчётливо, а одеты не в синюю пестрядину, а в пёстрые ситцы и ярко-красный кумач.

Дым летел вверх и приподнимал собою кумач флага, а оттого снизу казалось, что и флаг — черно-красный.

Например, по ограждению стадиона, мимо которого мы шли, тянулся невероятно длинный кумач с начертанными по нему белыми торжественными буквами: «Великая Отечественная война 1941—1944 годов».

И алый кумач рябин у крыльца, вспыхивающий под лучами закатного сентябрьского солнца подобно праздничному иконостасу.

Во всю длину и ширину площади, от края до края, калейдоскопически развертывается процессия — нескончаемое шествие, над которым трепещут кумач и шелк, отягощенные буквами, словами; материя взывает.

Я вспомнила красный кумач родины, полотнища и флаги, мотавшиеся на ветру на всех парадах. — Бог милостив, Елена.

Дом у Елпидифора Перфильевича большой, деревянный (никак семь окошек по лицу), ставни зеленые, а крыша, ну что твой кумач, такая красная, что чудо.

Там в дверях стояла толстая, красная, как кумач, кухарка в пестром переднике и с засученными рукавами.