То же, что зубрила

Кожа зудила, мы ожесточенно чесались, словно заболели проказой.

Кожа зудила и чесалась, глаза залепили взмокшие ресницы, на затылке сгущалась тупая боль.

В школе ему мешали учителя, дисциплина, уроки, на улице – милиционеры с их правилами уличного движения, а дома – бесконечные «морали» матери, которая зудила его, «как муха-жужжалка».

А явь все-таки была, и темный сон не мог захлестнуть ее: – «торопись, скоро выходить» – и где-то в сердце, как зуда, зудила явь.

Он шел, и идти ему было приятно, но где-то внутри, как нарыв, по-прежнему зудила боль.

Она зудила за «все», а главное – за то, что они живут совсем не так хорошо, как другие, и бедные дети лишены всего, – нельзя даже иногда купить новые башмаки.

Ну и все равно, я, грит, свою детоньку тоже не в канаве нашла… В общем, так и зудила все время.