«Кость да ..., а все сила»

Начались скитания по родным и знакомым, по домикам, квартирам, подвалам… Почти везде она живет без прописки, несколько раз чудом избегает ареста… Вместе с Матушкой живут и ухаживают за нею послушницы.До войны Матрона жила и на Ульяновской улице, и возле Павелецкого вокзала (в домике у самой трамвайной линии), и в Сокольниках (в летней фанерной постройке), и в Вишняковском переулке (в подвале, у племянницы); жила она также у Никитских Ворот, в Петровско-Разумовском, гостила у племянника в Сергиевом Посаде (Загорске), в Царицыно… Дольше всего (с 1942 по 1950 год) она прожила на Арбате, в Староконюшенном переулке.Здесь, в старинном деревянном особняке, в огромной 48-метровой комнате жила односельчанка Матроны, Е.М.

Ксения Александровна прожила долгую, почти семидесятилетнюю жизнь, пережила трех мужей, жила экономно, берегла каждую тряпочку, старые костюмы, обувь...

Кто же та, которая рождается в третьем мире, которая - они обе, она и не она, - которая, однако, и раньше жила в этом третьем мире, жила там своей жизнью, руки в крови замарала, а под конец умерла насильственной смертью, руки на себя наложила, об этом еще женщины кричали за сценой?)

... ее мужа, устраивала скандалы, словом, жила «невероятно насыщенной жизнью», а маму просто ...

Жила где-то в Москве никому еще не знакомая девочка Зоя, жила, как все: училась, дружила, влюблялась.

Я и то весь век на нее положила, весь век жила, ничего не выжила; люди и денег и добра всякого по сундуку наживают, а у меня есть во что перемениться и только… Хорошо это, как Бог грехам терпит да здоровья дает, а как здоровья-то не будет?

Когда я занял свою комнату, она уже жила в своей, и когда я потом прожил здесь пять месяцев, она все-таки жила, что-то готовила себе на керосинке, пила чай, рано вставала и поздно ложилась, и была одна, каждый день одна.

Холмистая местность с островами лесов среди болот — гривами, как их тут называли, — с лесными озерами, ручьями и заливными лугами одновременно успокаивала и будоражила ее, и, если б от Ули зависело, она бы здесь жила и жила, никогда не возвращаясь в сырой, рассеченный короткой широкой рекой и изрезанный узкими кривыми каналами Петербург с его грязными домами, извозчиками, конками, лавками и испарениями человеческих тел.

Шел по стеночке — по утрам ноги плохо слушались, слабость в них какая-то жила, будто не кровь текла по жилам, а воздух.