«авторитет» на птичьем дворе

Гусаком — потому что когда-то, еще в позапрошлом году, на него нагнал страху старый соседский гусак.

Хороший гусак, упитанный, из такого и жаркое на славу, и шкварок много получится, и паштет страсбургский, и пух, и перья, и даже из горла можно гремушку сделать, разумный обыватель гусаку всегда радуется, но – не лебедь, не лебедь...

Это был крупный гусак, куда тяжелее многих своих сородичей, и он без труда мог бы отбить себе подругу, изгнав из стаи другого гусака.

Широко отворены были ворота на скотном дворе богатого степного мужика; бродил по двору и гоготал гусак, потерявший гусыню...

Челядины зятя приняли, хотя вначале не больно верилось, что он приживется - чужой гусак среди свойских: всегда бритый, с одеколонным душком, а не с водочным перегаром.

И уже совсем было похоже, будто подпрыгивающий гусак вот-вот сорвется с подворья и взмоет под облака.

Тут гусак вытянул шею из-за изгороди, крякнул и защемил клювом штанину у Артема, а заодно захватил и живую кожу на его ноге.

У меня вся надежда была на гусей - что какой-нибудь гусак, раздраженный наконец, озлится и сам попробует Жульку щипнуть.

Они недружелюбно загоготали и неохотно расступились, а огромный гусак даже попытался ухватить его за брюки.