Значение слова Шмуэль

Сталин поручил профессору Густаву Айзеншлосу избавить отца Шмуэля от всех неприятностей и убытков, а Шмуэль зачем-то повел Сталина на обзорную площадку, что на крыше монастыря Дормицион[5], венчающего Сионскую гору, откуда и показал угол Стены Плача, оставшейся в плену, по другую сторону границы, на территории Иерусалима иорданского.

Старик Шмуэль по прозвищу Черт, громадный мужик из румынских евреев, таскал "Шерманы" еще в Синайскую кампанию, поливая на "Даймонти", простом как примус, но старье списали, пригнали новую технику, которую он не хотел, да и не мог понять, и Черт решил дождаться пенсии ценой бессмертия.

Забавный эпизод припомнил в книге Шмуэль Кац: году, примерно, в 1938-м, на приеме в одной из европейских столиц после выступления Жабо подошёл к нему итальянский посол поздравить с успехом… Естественно, поздравлял на английском.

Большое место занимают в книге те, с кем жизнь сводила юного героя, — известные деятели эпохи становления Еврейского государства, основоположники ивритской культуры: Давид Бен-Гурион, Менахем Бегин, Шаул Черниховский, Шмуэль Иосеф Агнон, Ури Цви Гринберг и другие.

Здесь творили Мартин Бубер, Гершом Шолем, Шмуэль Иосеф Агнон и многие другие великие мыслители и деятели искусстг ва.

Позднее Шмуэль Даян стал одним из лидеров партии МАПАЙ, депутатом Кнессета (парламента) 1–3 созывов.

Брукнер: Это подтвердили два находящихся вне всяких подозрений главных свидетеля, а именно: Шмуэль Краковский, директор архива израильского мемориала Холокоста «Яд Вашем», и ведущий израильский историк Холокоста Иегуда Бауэр.

Видный израильский историк Шмуэль Эттингер говорил нам на лекции в Еврейском университете в Иерусалиме в 80–е годы, якобы Тухольский перегнул палку, а его сатира оскорбляла саму суть германской души больше, чем била по фашизму.

Что, однако, важно отметить, с его репатриацией отношение к нашему «Малому Народу» как к чужакам и инородцам нисколько не изменилось, разве что лишь в названии: если раньше их называли «жиды», «сионисты», «классово чуждые элементы», то здесь они стали в устах некоторых видных политиков, таких как рав Хаим Миллер, рав Шмуэль Альперт и пр., «русскими», «гоями» и даже «пятой колонной».

Но в России не все они известны так хорошо, как, например, нобелевский лауреат Шмуэль Йосеф Агнон, чей рассказ «Фернхайм» открывает книгу.