Значение слова шелест

Вездесущее в этом письме «не» – частица призрачного бытия знаков, шрам отсутствия реальности во всяком означаемом: скажи «шелест» – и услышишь «шелест», скажи «не шелест» и прислушивайся к гулу мира за языком: «он не способен иссохнуть / вне наших шагов / ты не можешь не слышать: это не шелест произносимого».

Шепот и шелест спешат дальше по лесу, шелестят листья кустов, передавая друг другу новость, а белые звездочки склоняют головки навстречу друг другу: он спешит сюда, спешит сюда.

Ветер, пробегая по саду, доносил до нас шелковистый шелест берез с атласно-белыми, испещренными чернью стволами и широко раскинутыми зелеными ветвями, ветер, шумя и шелестя, бежал с полей – и зелено-золотая иволга вскрикивала резко и радостно, колом проносясь над белыми цветами за болтливыми галками, обитавшими с многочисленным родством в развалившихся трубах и в темных чердаках, где пахнет старыми кирпичами и через слуховые окна полосами падает на бугры серо-фиолетовой золы золотой свет; ветер замирал, сонно ползали пчелы по цветам у балкона, совершая свою неспешную работу, – и в тишине слышался только ровный, струящийся, как непрерывный мелкий дождик, лепет серебристой листвы тополей… Мы бродили по саду, забирались в глушь окраин.

О чем-то шелестели листья прибрежных рябин, и она вслушивалась в их шелест, бледнела и, оглядываясь, пятилась назад, ближе к дому.

Где-то вдалеке ворковал голубь, совсем рядом шелестели крыльями воробьи, и Вульф вдруг понял, что это воркование и шелест не просто подчеркивают тишину, которой были объяты эти безбрежные земли — земли, окруженные глухой оградой, охраной и гробовым молчанием официальных властей.

Странно, но при полном безветрии деревья вокруг беспрестанно шелестели листвой, причем это был не просто шелест, а некий РАЗУМНЫЙ РАЗГОВОР… Да, его окружал совершенно иной мир.

Над ним шелестели деревья, и Саша так часто слышала их шелест, что научилась узнавать, какой голос у каждого дерева.

Знакомое уху долго жившего среди книг человека острое потрескивание и шелест переворачиваемой страницы, усиленное, точно микрофоном каким-то, в мириады раз, звучало все ближе и ближе, со страшной быстротой придвигаясь к нему: шелест превращался в шум, шум в гул, а гул в грохот урагана.

Он вновь, как и десять месяцев назад, погружался в упоительную умиротворенность, он чувствовал, как просыпаются камни, и в монотонный шелест дождя вплетался приближавшийся шелест нездешних крыльев.

Я услышал шелест дождя, сыпавшего на кусты сирени, туи и самшита,— тихий, похожий на шелест крыльев множества мотыльков.