Значение слова Фима

У нас под носом, – Фима начал сбиваться: хотелось выплеснуть всё сразу, пока не остановили. – Разберут и поставят за оврагом, там через поле как раз свалка, – Фима почувствовал жар, кровь зажурчала в висках. – Мы справимся, благословите нас.

Покажи мне это место, и я сам приду крестить ваших выродков!– Почему пьяной? – удивлялся Фима. – Любаша не пьет.– Боже мой – Любаша! – Соломон закатывал глаза к потолку, словно призывал в свидетели всех праотцов, начиная с Авраама. – Рахиль, поздравь меня, наш Фима нашел себе трезвую гойку!

Крутишь бейцим [2] юным пионэрам?– Папа, ну что ты в этом понимаешь? – отмахивался Фима.– Боже упаси, где мне понимать, – миролюбиво ухмылялся Соломон. – Я ведь читаю всего лишь глупую Тору, которой четыре тысячи лет, а наш мудрец штудирует целый комсомольский талмуд, сочиненный непохмелившимся гоем.– Что тебе гои спать не дают? – возмущался Фима. – В комсомоле, если хочешь знать, и евреев хватает.– Да?

У стола, не садясь, ждала его жена Рахиль.– Где этот комсомолец? – негромко вопрошал Соломон.– Уже идет, Семочка, – ласково и, как всегда, заискивающе отвечала Рахиль. – Сейчас наденет приличный головной убор и выйдет к столу.– Надеюсь, у него хватит ума не выйти к столу в буденовке, – ворчал Соломон, – или что они там в комсомоле носят.Тут появлялся Фима в нелепо глядевшейся на его голове старинной дедовской шляпе и, весело подмигнув обоим родителям, с неестественно серьезной миной занимал позицию у стола.– Не паясничай, балбес, – с трудом удерживался от более сильного выражения Соломон. – Ты не на партсобрании.– Что ты, папа, – искренне удивлялся Фима, – разве я не понимаю?

Спустя некоторое время из спальни раздавался голос раввина:– Надеюсь, ты там не Карла Маркса читаешь?– А что такого, папа? – отвечал упрямый Фима, читавший вовсе не Маркса, а Ремарка. – Между прочим, Карл Маркс был евреем.– Карл Маркс, – отзывался Соломон, – был таким же еврейским бандитом, как и ты, у которого вместо головы…– Папа, – предостерегал Фима, – по-моему, ты хочешь сказать что-то некошерное.– Хорошо, – соглашался из спальни ребе, – когда закончится суббота, я сообщу тебе, что было у Карла Маркса вместо головы.

Если бы не его жесткая и властная супруга, Серафима Карловна, которую все называли мама Фима, то Ван Ванычу в конце жизни не понадобился бы для вещей не только бульдозер, но и разбитая детская колясочка.

Фима ее терпеть не может, но купил бы и отдал президенту Кучме с одним условием -- чтобы он всю ее съел на глазах у Фимы.

Были они отнюдь не закадычные друзья, именно приятели – крепко дружили их отцы, отпрыски поневоле часто проводили время вместе, потом жизненные пути разошлись… Но сейчас то давнее приятельство с Фимой оставалось единственным крохотным шансом – случайно, от кого-то из общих знакомых, Алексей знал: Фима работает ТАМ.

Фима старалась не прислушиваться, но все же громкие злые голоса брата и его жены проникали даже через толстые стены в комнатку к Фиме.

Хотя род занятий Фимы, поведал Боря, держится государством в строжайшем секрете, в Тель-Авиве на бульварах открыто говорят: “О, Фима создает истинное чудо-оружие!”

Фима: — Ты не гони мне Сеня, не гони, здесь уголовный розыск, а не баня, нема ни голых, ни дурных. В квартире у покойной женщины мадам Коцюбы битком шкАфов — следи за мыслью, Сеня. Там есть шкАфы, у шкАфов дверцы, а по тем дверцам отпечатки — твои, Сэмэн. Ты догоняешь или повторить? Сеня: — Да не был я на той квартире! Фима: — Там отпечатки, Сеня, отпечатки, как клопы по всем шкАфам. Сеня: — Да я на стреме стоял, я не трогал шкАпов! Фима: — Вот, молодец, на стрёме, это веселее, пиши — на стрёме cтоял. Кто стрелял? Сеня: — Я не помню — или Кривой или Дутый.. Там не могло быть моих отпечатков! Фима: — Верю! Вот теперь верю! Пиши — не могло быть его отпечатков!! Якименко: — Фима!! Сеня: — Во как, а шо ви мне тут расписываете — отпечатки?! Якименко: — Та Фима ошибся — то было не у мадам Коцюбы, а у Якова Бедовера