Значение слова учиться

Ваши смелость и потребность в понимании вдохновили нас и убедили, что мы выбрали верный путь.КАК ПОНЯТЬ, ЧТО НАСТАЛО ВРЕМЯ РАССТАТЬСЯУчиться жить с человеком, которого вы не любите и не уважаете, учиться жить с человеком, который не любит и не уважает вас, – это означает учиться умирать, учиться ходить по краю пропасти, учиться отрицать собственные чувства, учиться ненавидеть, не показывая виду учиться плакать без слез, учиться верить в то, что ужас, в котором вы живете, и есть подлинная реальность, причем прекрасная реальность.Джулиус ГенриВступление ЭТО Я?!В 3.30 Энн взглянула на часы у изголовья постели.

Недаром китайские чаеводы любят пословицу Жить до старости – учиться до старости, учиться до старости – да не выучиться, что отчасти похоже на русское Век живи, век учись, все равно дураком помрешь.

Учиться считать и планировать, учиться управлять, учиться работать сообща, учиться думать обо всей стране, учиться быть свободными людьми, учиться новой нравственности — «учиться коммунизму», как сказал Ленин.

Точно так же, как надобно учиться мыслить и выводить мысль из другой, так надобно учиться и отсутствию последования мыслей; как надобно учиться наблюдать предметы, так надобно учиться сие наблюдение останавливать в собственной душе своей, так же искать премудрости изнутри, как и извне.

Преподавательский состав учебного заведения был подобран великолепно, соответственно и учебный процесс был построен по принципу, завещанному нам товарищем Лениным, который говорил не только "учиться, учиться и учиться", но "учиться военному делу настоящим образом".

Ленина, автора «Развития капитализма в России»: учиться, учиться и учиться!Учиться, переходить на рыночный «уровень мышления» и писать второй том «Развития», но уже без вышеозначенного В.И.

Учиться организовать игорный бизнес, учиться играть в новые для нас игры, учиться выигрывать, учиться проигрывать.

Ей не мешают шуршащие соседи и дружная их игра в карты, учёба берёт своё и всё большее число вспоминает о своём наполнении, и утыкание в пожелтевшие от знаний страницы вносит определённый мистический отзвук работы мыли, кипение мозгов конечно нет, но учиться, учиться и учиться, гимн рождённый самим временем бытия находит себе дорогу во все времена и при любой власти.

Давайте учиться на чужих успехах, а не на неудачах и ошибках. Это раньше учились на ошибках, теперь пора поучиться на успехах.

Я никогда не прощу арабам то, что они заставили наших детей учиться их убивать.

Дословный перевод: Учиться можно и у врага.

Когда мораль низка, а хорошие парни стоят в стороне, зло процветает. Общество, не желающее учиться на примерах прошлого, обречено… Мы не должны забывать историю, мы не должны занижать ожиданий.

Я думаю, что понятие «учеба у классиков» зачастую у нас упрощается. Учиться у классиков — это не значит перенимать их технологию творчества, осваивать их приемы. Это нечто гораздо более широкое и значительное: уважение к правде, проповедь гуманизма, понимание общественного долга литературы и писателя, — все то, в чем действительно состоит сила и значение классиков.

Вообще-то я из хорошей семьи, но когда пришло время выбирать школу, я провалил экзамены во все приличные заведения и отправился учиться в Брикстон. Там я и узнал, какими бывают хулиганы. Я рос среди людей, которые даже сейчас кажутся мне жуткими до усрачки.

По роду деятельности и по сделанному жизненному выбору лишенные ВЕРХНЕЙ сферы человеческого бытия, служители Голубого Заведения с тем большей полнотой и жадностью жили в сфере нижней. А там владели ими и направляли их сильнейшие (кроме голода и пола) инстинкты нижней сферы: инстинкт ВЛАСТИ и инстинкт НАЖИВЫ. (Особенно — власти. В наши десятилетия она оказалась важнее денег.) Власть — это яд, известно тысячелетия. Да не приобрел бы никто и никогда материальной власти над другими! Но для человека с верою в нечто высшее надо всеми нами, и потому с сознанием своей ограниченности, власть еще не смертельна. Для людей без верхней сферы власть — это трупный яд. Им от этого заражения — нет спасенья. Помните, что пишет о власти Толстой? Иван Ильич занял такое служебное положение, при котором имел возможность погубить всякого человека, которого хотел погубить! Все без исключения люди были у него в руках, любого самого важного можно было привести к нему в качестве обвиняемого. (Да ведь это про наших голубых! Тут и добавлять нечего!) Сознание этой власти («и возможность ее смягчить» — оговаривает Толстой, но к нашим парням это уж никак не относится) составляли для него главный интерес и привлекательность службы. Что' там привлекательность! — упоительность! Ведь это же упоение — ты еще молод, ты, в скобках скажем, сопляк, совсем недавно горевали с тобой родители, не знали, куда тебя пристроить, такой дурак и учиться не хочешь, но прошел ты три годика того училища — и как же ты взлетел! как изменилось твое положение в жизни! как движенья твои изменились, и взгляд, и поворот головы! Заседает ученый совет института — ты входишь, и все замечают, все вздрагивают даже; ты не лезешь на председательское место, там пусть ректор распинается, ты сядешь сбоку, но все понимают, что главный тут — ты, спецчасть. Ты можешь пять минут посидеть и уйти, в этом твое преимущество перед профессорами, тебя могут звать более важные дела, — но потом над их решением ты поведешь бровями (или даже лучше губами) и скажешь ректору: «Нельзя. Есть соображения…» И все! И не будет! — Или ты — особист, смершевец, всего лейтенант, но старый дородный полковник, командир части, при твоем входе встает, он старается льстить тебе, угождать, он с начальником штаба не выпьет, не пригласив тебя. Это ничего, что у тебя две малых звездочки, это даже забавно: ведь твои звездочки имеют совсем другой вес, измеряются совсем по другой шкале, чем у офицеров обыкновенных (и иногда, в спецпоручениях, вам разрешается нацепить, например, и майорские, это как псевдоним, как условность). Над всеми людьми этой воинской части, или этого завода, или этого района ты имеешь власть идущую несравненно глубже, чем у командира, у директора, у секретаря райкома. Те распоряжаются их службой, заработками, добрым именем, а ты — их свободой. И никто не посмеет сказать о тебе на собрании, никто не посмеет написать о тебе в газете — да не только плохо! и хорошо — не посмеют!! Тебя, как сокровенное божество, и упоминать даже нельзя! Ты — есть, все чувствуют тебя! — но тебя как бы и нет! И поэтому — ты выше открытой власти с тех пор, как прикрылся этой небесной фуражкой. Что ТЫ делаешь — никто не смеет проверить, но всякий человек подлежит твоей проверке. Оттого перед простыми так называемыми гражданами (а для тебя — просто чурками) достойнее всего иметь загадочное глубокомысленное выражение. Ведь один ты знаешь спецсоображения, больше никто. И поэтому ты всегда прав. В одном только никогда не забывайся: и ты был бы такой же чуркой, если б не посчастливилось тебе стать звенышком Органов — этого гибкого, цельного, живого существа, обитающего в государстве, как солитер в человеке — и все твое теперь! все для тебя! — но только будь верен Органам! За тебя всегда заступятся! И всякого обидчика тебе помогут проглотить! И всякую помеху упразднить с дороги! Но — будь верен Органам! Делай все, что велят! Обдумают за тебя и твое место … Ничему не удивляйся: истинное назначение людей и истинные ранги людям знают только Органы, остальным просто дают поиграть: какой-нибудь там заслуженный деятель искусства или герой социалистических полей, а — дунь, и нет его.

Правда, что всегда найдется новый конфликт и новые враги. Но также очень важно учиться у своих врагов и становиться лучше.

Сколько времени потерял бы орел, если бы он вздумал учиться у вороны.

Элиза, эти полгода вы будете здесь жить и учиться говорить так же красиво, как леди в цветочном магазине. Если вы будете послушны и терпеливы, у вас будет красивая спальня, вкусная еда и достаточно денег, чтобы разъезжать на такси. Но если вы будете лениться и капризничать, то вашей спальней будет чулан за кухней, а соседями тараканы и Миссис Пирс будет бить вас метлой. Ровно через полгода вас в красивом экипаже красиво одетую повезут в Букингемский дворец, и, если король догадается, что вы не леди, вас сначала отправят в Тауэр, а потом отрубят вам голову, чтобы другим цветочницам неповадно было делать из себя леди. Но если король не догадается, кто вы, я дам вам 7 шиллингов и 6 пенсов, и вы сможете устроиться в магазин. Если вы не примите это предложение, вы будете неблагодарнейшей и глупейшей из живущих, и ангелы будут плакать о вашей глупости

Хиггинс: Мама! Мама! Она ушла Миссис Хиггинс: Ну, конечно Хиггинс: И что мне теперь делать?Миссис Хиггинс: Учиться жить без неё Хиггинс: И проживу! Если мой кислород обжигает ей лёгкие, пускай живёт в духоте. Она сова, ослепшая от света, который я излучаю. И пусть уходит, я обойдусь без неё. Я без кого угодно обойдусь. У меня есть своя душа, своя божья искра!