Значение слова Тёпла

Дословный перевод: Август без тепла — хлеб втридорога.

Если работу на крупнейшей котельной города можно сравнить с боевыми действиями, теплопункт на теплотрассе стоит без двери, и любой может зайти и перекрыть кран, оставив без тепла половину Усть-Кута, а новые насосы с электрическим двигателем валяются под снегом на улице, это говорит о многом. И, прежде всего, о кризисе управления, который привел к хаосу в жизни города (после посещения объектов ЖКХ и социальной сферы города).

Хочу тебе я пожелать за все грехи мои — побольше чуткого тепла и преданной любви!

Надежда греет и насыщает, если нет тепла и пищи, пусть утешаются надеждой… (Марина и Сергей Дяченко)

И кулик чужу сторону знает. И журавль тепла ищет.

Галки тепла накричали.

С голоду да холоду и петух не поет, а от тепла да сыта и курица кукарекает.

На рассмотрении в Госдуму будет подан проект под названием «Возвращение к истокам». В рамках этой программы население должно будет научиться обходится без воды, электричества, тепла и продуктов питания.

Глубокоуважаемая Анна Васильевна. … Я до такой степени измучился за время после своего возвращения из Петрограда, что совершенно утратил способность говорить и писать Вам. … В Петрограде, в день отъезда моего, на последнем заседании Совета министров в присутствии Главнокомандующего генерала Алексеева окончательно рухнули все мои планы, вся подготовка, вся огромная работа, закончить которую я хотел с мыслью о Вас, результаты которой я мечтал положить к ногам Вашим (речь идет о вынужденном отказе от проведения десантной операции по захвату Босфора и Константинополя). «У меня нет части, которую я мог бы Вам дать для выполнения операции, которая является самой трудной в Вашем деле» — вот было последнее решение Главнокомандующего. Только Милюков, совершенно измученный бессонной неделей и невероятной работой, понял, по-видимому, что для меня этот вопрос имел некое значение, большее, чем очередная государственная задача, и он подошел ко мне, когда я стоял, переживая сознание внутренней катастрофы, и молча пожал мне руку. Накануне я был у Вас, но я не имел возможности сказать Вам хоть несколько слов, что я ожидаю и какое значение имеет для меня следующий день. Я вернулся от Вас и, придя к себе, не лег спать, а просидел до утра, пересматривая документы для утреннего заседания, слушая бессмысленные «ура» и шум толпы перед Мариинским дворцом и думая о Вас. И в это ужасное утро я, не знаю почему, понял или вообразил, что Вы окончательно отвернулись и ушли из моей жизни. Вот с какими мыслями и чувствами я пришел проститься с Вами. Если бы Вы могли бы уделить мне пять минут, во время которых я просто сказал бы Вам, что я думаю и что переживаю, и Вы ответили бы мне — хоть: «Вы ошибаетесь, то, что Вы думаете, — это неверно, я жалею Вас, но я не ставлю в вину Вам крушение Ваших планов», — я уехал бы с прежним обожанием и верой в Вас, Анна Васильевна. Но случилось так, что это было невозможно. Ведь только от Вас, и ни от кого больше, мне не надо было в эти минуты отчаяния и горя — помощи, которую бы Вы могли мне оказать двумя-тремя словами. … Вы в первом письме писали мне, что у Вас была мысль приехать повидать меня на вокзале. Я ведь ждал Вас, не знаю почему, мне казалось, что Вы сжалитесь надо мной, ждал до последнего звонка. Отчего этого не случилось? — я не испытывал бы и не переживал бы такого горя. И вот Вы говорите, что я грубо и жестоко отвернулся от Вас в этот день. Да я сам переживал гораздо худшее, видя, может быть неправильно, что я после гибели своих планов и военных задач Вам более не нужен. Я бесконечно виноват перед Вами, но Вы ведь знали, что я так высоко ставил Вас, Анну Васильевну, которую я называл и называю своим божеством, которой поклонялся в буквальном смысле слова, дороже которой у меня не было и нет ничего, что я не мог допустить мысли, чтобы я оказался бы в своих глазах её недостойным. … я вообразил, что Вы отвернулись от меня. Я справился немедленно, как вступил на палубу корабля, со своим отчаянием в военном деле. В часы горя и отчаяния я не привык падать духом — я только делаюсь действительно жестоким и бессердечным, но эти слова к Вам не могут быть применимы. Я работал очень много за это время, стараясь найти в работе забвение, и мне удалось многое до сих пор выполнить и в оперативном и политическом смысле. И до сего дня мне удалось в течение 3-х месяцев удержать флот от позорного развала и создать ему имя части, сохранившей известную дисциплину и организацию. Сегодня на флоте создалась анархия, и я вторично обратился к правительству с указанием на необходимость моей смены¹). За 11 месяцев моего командования я выполнил главную задачу — я осуществил полное господство на море, ликвидировав деятельность даже неприятельских подлодок. Но больше я не хочу думать о флоте. Только о Вас, Анна Васильевна, мое божество, мое счастье, моя бесконечно дорогая и любимая, я хочу думать о Вас, как это делал каждую минуту своего командования. Я не знаю, что будет через час, но я буду, пока существую, думать о моей звезде, о луче света и тепла — о Вас, Анна Васильевна. (6 июня 1917)