Значение слова сжатый

рис.): воздухоопорные, в которых слабо сжатый (избыточное давление 0,1—1 кн/м2) воздух подаётся непосредственно под оболочку сооружения, и воздухонесомые, где сильно сжатый (избыточное давление 30—700 кн/м2) воздух наполняет только несущие элементы П.

Машут сжатыми кулаками друг перед другом со странным заговором: «камень, ножницы, бумага», выбрасывают либо два, либо пять пальцев, либо сжатый кулак и после этого с богатырским хохотом щелкают друг друга по лбу.

Чернобородый на мгновение ослабил хватку, в надежде перехватить и крепче сжать противника, но тут Скагги споткнулся и стал падать, правда, при этом зачем-то выбросив вперед и вверх сжатый кулак.

Но с каждым сжатием возрастает его динамическое сопротивление, и, как раз спрессованный и сжатый, он становится взрывчатым, взрывоопасным: всякое подавление рано или поздно ведет к мятежу.

Он открыл рот, придвинул плотно одетую поролоном головку микрофона, похожую на крохотную боксерскую перчатку или на сжатый кулачок, но слышалось только хриплое дыхание.

Его голова была чуть откинута назад, и он издавал короткие стонущие звуки, в то время как Жанетта, неловко изогнувшись, терзала его член, передвигая сжатый кулачок вверх и вниз.

Это ведь будущее светило!" Покачал головой туда - сюда и с сердцем опустил сжатый кулак свой на край стола.

Мюррей Дуглас прошел мимо отремонтированных машин, споткнулся об один из шлангов, подающих сжатый воздух, и без дальнейших происшествий добрался до стеклянного ящика.

Дело в том, что, будучи высшей фоpмой человеческой pечи, поэзия не только самый сжатый, но и наиболее конденсиpованный способ пеpедачи человеческого опыта; она также пpедлагает наивысшие из возможных стандаpты для любого лингвистического действия - особенно на бумаге.

Как пугали всех эти пустынные пространства, казалось, город уходил в бесконечность; на песчаных пустырях высились отдельные строения, прямолинейные проспекты направлялись к горизонту, даже Невский, так ныне сжатый и стесненный, походил тогда скорей на вытянутую площадь, чем на улицу.

Исключительность, которую теперь письменная и устная легенда приписывает 37-му году, видят в создании придуманных вин и в пытках. Но это неверно, неточно. В разные годы и десятилетия следствие по 58-й статье ПОЧТИ НИКОГДА и не было выяснением истины, а только и состояло в неизбежной грязной процедуре: недавнего вольного, иногда гордого, всегда неподготовленного человека — согнуть, протащить через узкую трубу, где б ему драло бока крючьями арматуры, где б дышать ему было нельзя, так чтобы взмолился он о другом конце — а другой-то конец вышвыривал его уже готовым туземцем Архипелага и уже на обетованную землю. (Несмышленыш вечно упирается, он думает, что из трубы есть выход и назад.) Чем больше миновало бесписьменных лет, тем труднее собрать рассеянные свидетельства уцелевших. А они говорят нам, что создание дутых дел началось еще в ранние годы органов, — чтоб ощутима была их постоянная спасительная незаменимая деятельность, а то ведь со спадом врагов в час недобрый не пришлось бы Органам отмирать. … Уже в девятнадцатом году главный следовательский прием был: наган на стол. Так шло не только политическое, так шло и «бытовое» следствие. … Такая простая здесь связь: раз надо обвинить во что бы то ни стало — значит неизбежны угрозы, насилия, и пытки, и чем фантастичнее обвинение, тем жесточе должно быть следствие, чтобы вынудить признание. И раз дутые дела были всегда — то насилия и пытки тоже были всегда, это не принадлежность 1937 года, это длительный признак общего характера. Вот почему странно сейчас в воспоминаниях бывших зеков иногда прочесть, что «пытки были разрешены с весны 1938 года». Духовно-нравственных преград, которые могли бы удержать Органы от пыток не было никогда. В первые послереволюционные годы в «Еженедельнике ВЧК», «Красном мече» и «Красном терроре» открыто дискутировалась применимость пыток с точки зрения марксизма. И, судя по последствиям, ответ был извлечен положительный, хотя и не всеобщий. Вернее сказать о 1938 годе так: если до этого года для применения пыток требовалось какое-то оформление, разрешение для каждого следственного дела (пусть и получалось оно легко), — то в 1937-38-м в виду чрезвычайной ситуации (заданные миллионные поступления на Архипелаг требовалось в заданный сжатый срок прокрутить через аппарат индивидуального следствия, чего не знали массовые потоки, «кулаческий» и национальные) насилия и пытки были разрешены следователям неограниченно, на их усмотрение, как требовала их работа и заданный срок. Не регламентировались при этом и виды пыток, допускалась любая изобретательность. В 1939-м году такое всеобщее широкое разрешение было снято, снова требовалось бумажное оформление на пытку и может быть не такое легкое (впрочем, простые угрозы, шантаж, обман, выматывание бессонницей и карцером не запрещались никогда). Но уже с конца войны и в послевоенные годы были декретированы определенные к а т е г о р и и арестантов, по отношению к которым заранее разрешался широкий диапазон пыток.