Значение слова никем

Значит ли это, что звездам ведом тайной гармонии знак, Что никем никогда не создан, но и не познан пока никем?

Ужас никем не отмеченного происшествия был странно знаком, странно сравним с неизъяснимым восторгом приближающегося вдохновения - строка еще не писанного никем стихотворения выплывала из слезного тумана, увлажнялись глаза

Этот мир совсем еще юный и очень слабый - не по сути, а в своем внешнем проявлении - никем еще не познанный, никем не ощутимый, отрицаемый большинством людей.

В вас есть что-то от неудавшегося поэта,- сказал Холодов откровенно и жестко.- Вы ведь никем не стали, никем!

Материалистическое кредо отчеканил Гераклит: "Мир, единый из всего, не создан никем из богов и никем из людей, а был, есть и будет вечно живым огнем, закономерно воспламеняющимся и закономерно угасающим".

Да вот, прослышал, что старинный друг где-то здесь прозябает и, дабы он совсем не одичал, решил его навестить, а заодно напомнить, что в одном из уединенных уголков подмосковья в тишине лабораторий и кабинетов, никем не замеченный и никем не отмеченный, всеми забытый, даже преданным другом скромно живет и трудится его старый товарищ Сергей Светлов.

Шумом упадшаго французского трона пробуждается несколько крикунов в маленькой области Германского царства; несколько профессоров, адвокатов, лекарей и марателей бумаги, никем не призванных, никем не уполномоченных, предводительствуя маленькою дружиною дерзких журналистов, выходят в бой против всех законных государей, окруженных сильною армиею, и все они разом, без боя, кладут оружие и принимают безусловно те безсмысленные законы, которыми в чаду своей силы [не действительной, а созданной внезапным страхом их противников], наскоро, без всякой умерености, без малейшаго признания права и правды, толпа анархистов уничтожает всякий авторитет и всякую возможность порядка.

Вскоре пошла гулять никем не опровергаемая легенда о том, что сама Белла доводится никем иной, как племянницей самому Широкову, На боязливого Зиновия Петровича это произвело довольно внушительное впечатление, и с тех пор, если даже новая сотрудница не собиралась выступать на «летучке» или каком-либо другом редакционном совещании, он взял за правило ее спрашивать:

Но мятежное бурление крови было сродни бурлению в кастрюле под закрытой крышкой: никем не видимое, никем не замечаемое.

Как раз поведение только за себя стоящего, то есть одиночки, особенно этически ценна, например, так, как самопожертвование солдата, который сражается и погибает под всеобщим криком «ура» в линии обороны, в нравственном значении несравненно ниже героизма отдельного патрульного, который никем не наблюдаемый и никем не поощряемый выполняет до последнего дыхания свой долг».

Цель жизни человека — приближение к Богу!* Когда человек между хлебом и свободой выбирает хлеб, со временем он теряет все, в том числе и хлеб. Если народ выбирает свободу, он будет иметь хлеб, выращенный им самим и никем не отобранный.

Нередко умение быть Никем требуется для того, чтобы просто выжить.

Победа Бога над Сатаной и Добра над Злом никем и ничем не гарантирована. Упование в трудной ситуации на Божью помощь — чрезвычайно безответственная и инфантильная позиция.

Мы создаем себе этот образ человека, освещенный с одной стороны, и вроде как этот человек не может быть никем больше. Я полагаю, люди хотят видеть меня таким странным гей-певцом, но в реальности-то я обычный парень. Да, я хожу в футболке и джинсах, и по выходным я тусуюсь с друзьями, да, могу выпить бокал вина — понимаете, я делаю нормальные вещи. Я просто выбираю выглядеть немного странно, когда я на сцене или снимаю клип, или записываю песню, или делаю фото — я выражаю себя, будучи чуднЫм, странным. Но это только для представления.

Книгу два года не печатали, ее не печатали до перестройки. До Горбачева. «После вашей книги никто не пойдет воевать, - учил меня цензор. - Ваша война страшная. Почему у вас нет героев?» Героев я не искала. Я писала историю через рассказ никем не замеченного ее свидетеля и участника. Его никто никогда не расспрашивал. Что думают люди, просто люди о великих идеях мы не знаем. Сразу после войны человек бы рассказал одну войну, через десятки лет другую, конечно, у него что-то меняется, потому что он складывает в воспоминания всю свою жизнь. Всего себя. То, как он жил эти годы, что читал, видел, кого встретил. Во что верит. Наконец, счастлив он или не счастлив. Документы - живые существа, они меняются вместе с нами ...

Доктор: (ходит по консольной комнате ТАРДИС) Конец вашей жизни уже начался. Существует последнее место, где вы окажетесь. Последняя дверь, через которую пройдёте. Последнее, что вам предстоит увидеть. И с каждым шагом вы всё ближе. Конец света состоит из миллиардов крошечных мгновений. И где-то, никем не замеченный, в тишине или темноте... он уже начался.Билл: (снаружи ТАРДИС) Ты там сам с собой разговариваешь?Доктор: Я медитирую.

Половина обещаний, на неисполнение которых мы жалуемся, нам никем никогда не давалась.

Не поднят никем заброшенный зимним днемНаш флаг из травы с живыми цветами на нем.Война позади, кто выиграл — не нам решать,Нам было важнее петь, чем дышать,

На внешней стене гумна по ночам кто-то стал писать никем не утвержденные заповеди: «Да здравствует Боксёр!», «Снежок — герой Восстания!», «Вся власть гусям!», «Лошади равнее свиней!» и даже «Все свиньи — козлы!».

В любой социальной группе незыблемо действует правило, объясняя которое психологи почему-то ассоциируют это с цыплятами и называют «порядком заклевывания». Соберите любую стайку цыплят, говорят они, и буквально через день два увидите: после серии неизбежных ссор и драк между ними установится жесткая, никем не нарушаемая система взаимоотношений. Раз и навсегда! Например, цыпленок номер восемь может ударить клювом цыпленка номер девять, совершенно не опасаясь, что в ответ может получить то же самое. В свою очередь, цыпленок номер семь не боится «клюнуть» номер восемь, ну и так далее, и так далее. Соответственно и наоборот — в случае, если какая либо особь вдруг заболеет или почему либо ослабнет, данная кастовая система автоматически временно приостанавливает свое действие, но ровно настолько, сколько потребуется, чтобы остальные заклевали неудачника до смерти.