Значение слова нему

Я по-прежнему чувствовала к нему бесконечную привязанность, его присутствие было мне в радость, я стремилась к нему, я его любила...

Он не хотел оставаться один, как уверял Паоло, и очень много людей приходило к нему в первую неделю, а сиделка, родом с Ямайки, говорила, на этом этаже есть пациенты, которые были бы рады лишнему цветочку, и никто не боялся приходить, не то что раньше, подчеркнула Кэт специально для Эйлин, их теперь даже не отделяют от прочих больных, заметила Хильда, на дверях палаты нет предупреждения об опасности заражения, как было принято несколько лет назад, вообще-то у него палата на двоих, и он говорил Орсону, что старикан за занавеской (которому явно пора на тот свет, вставил Стивен) на самом деле даже не болен, так что, продолжала Кэт, ты бы правда сходила, проведала его, он будет очень рад тебя видеть, ему приятно, когда его навещают, ты ведь не потому к нему не заходишь, что боишься, правда?

Хотя прежняя уверенность отчасти вновь к нему вернулась, он по-прежнему ощущал себя неуютно, словно духи прошлого угрожающе подступали к нему из мрака.

Считая по-прежнему барона своим другом, он пошел к нему, не застал его дома и вошел к нему в кабинет.

Среднему человеку - не по силам такое отношение к нему двух сотен взрослых людей, хотя бы он и жил Россией.

Амос: Я тут насобирал такое... у вас волосы побелеют.Мадам Вастра: Вы знаете, что я ищу.Амос: О да. Их всех выловили в канале. Малиновый ужас. (протягивает склянку с красной жидкостью) Мадам Вастра: (отворачивается и откидывает вуаль) Это... невозможно.Амос: Чё?Мадам Вастра: Кажется, я видела это раньше. Очень давно.Амос: И как давно?Мадам Вастра: (поворачивается к нему лицом) Примерно 65 миллионов лет назад.

Доктор: (просыпается) О-ох... (Виктория тут же наводит на него пистолет) Я на твоей стороне, помнишь? (Виктория облегчённо убирает пистолет; Доктор смотрит на часы) Э, а ты почему меня не разбудила? Я должен был встать на пост полчаса назад.Виктория: Я подумала, что вам надо отдохнуть.Доктор: Почему именно я?Виктория: Причины и вправду нет.Доктор: А-а, кажется, я понял. Это потому, что я?..Виктория: Ну, если вам 450 лет, вам нужно много спать.Доктор: Это очень внимательно с твоей стороны, Виктория, но между нами говоря, я на самом деле очень оживлённый - всё под контролем... Ты счастлива с нами, Виктория?Виктория: Да. По крайней мере, была бы, если бы мой отец был здесь.Доктор: Да, я знаю.Виктория: Интересно, что бы он подумал, увидев меня сейчас?Доктор: Ты очень сильно по нему скучаешь, ведь так?Виктория: Только когда закрываю глаза. Я всё ещё вижу его рядом... до того, как тот ужасный Далек пришёл в дом. Он был очень добрым человеком. Я его никогда не забуду. Никогда.Доктор: Конечно же, не забудешь. Но ты же знаешь, что тебе всегда будет грустно вспомнить о нём.Виктория: Думаю, что так. Вам не понять, вы такой древний...Доктор: Э?Виктория: В смысле, старый.Доктор: А-а.Виктория: Вы, наверно, не можете вспомнить вашу семью.Доктор: Нет, могу, когда захочу. И вот в чём суть: мне нужно действительно захотеть увидеть их. Остальное время они спят в моём сознании, и я забываю. И у тебя так же будет. Да-да, так же будет. Найдётся много другого, о чём можно будет подумать и о чём вспомнить. Наши жизни отличаются от других. Это потрясающе. Нет никого больше во Вселенной, кто бы делал то, что мы делаем... Тебе нужно немного поспать. Позволь этому бедному старику бодрствовать.

Доктор: (копается в двигателе автомобиля; поёт) Варкалось, хливкие шорьки пырялись по наве...Лиз: Доктор!Доктор: А-а? Давай же, Бесси, будем сотрудничать. (поёт) И хрюкотали зелюки, как мюмзики...Лиз: Доктор!Доктор: ...в мове... (вылезает из-под машины) Привет, Лиз.Лиз: Вы никогда не заставите эту штуку работать.Доктор: Не будь такой грубой. Ты ещё узнаешь, что это машина великого человека. Очень повезло, что она мне досталась.Лиз: И вы всерьёз собираетесь на ней ездить?Доктор: А как же! Я почти закончил модификацию. Думаю, можно её опробовать. (смотрит на резиновое кольцо, которое всё это время держал) А это ещё зачем?.. (отбрасывает) Ладно.Лиз: Срочное сообщение от Бригадира.Доктор: Его же здесь нет. Кажется, проводит исследования с какими-то учёными?Лиз: Да, но он хочет, чтобы мы к нему присоединились. (читает) "Мисс Шоу и Доктор сообщат о своём прибытии в Венли Мур, как только будут там. Встреча в..." Доктор: (не дослушав) Милая мисс Шоу, я никогда не сообщаю о своём приходе куда-либо. А тем более по приходе.Лиз: Это всего лишь манеры Бригадира.Доктор: Прости, Лиз, никуда я не пойду, я слишком занят. (лезет под машину) Лиз: Да перестаньте, Доктор.Доктор: (поёт) Варкалось, хливкие шорьки...Лиз: Это могло бы стать неплохой прогулкой. Можно посетить пещеры.Доктор: Пещеры? Какие ещё пещеры?Лиз: Часть известнейших в стране пещер.Доктор: Правда?Лиз: Честно.Доктор: Тогда ладно. (вылезает) Поедем на Бесси.Лиз: Бесси?Доктор: (указывает на машину) Это Бесси.Лиз: Понятно...Доктор: (похлопывает машину по кузову, и та сама собой заводится) Залезай. И держись.

Джек: А что если я использую этот фильтр восприятия чтобы подкрасться к нему сзади и свернуть ему шею?Доктор: А вот это действительно звучит как Торчвуд.Джек: Всё равно, хороший план.Доктор: Он - Повелитель времени, поэтому я ответственен за него. Я не для того здесь чтобы убить его. Я здесь чтобы спасти его.

Доктор: (с привязанной к нему бомбой) Гарри, ты пытался расстегнуть пряжку?Гарри: Да.Доктор: Ты обрушил камни?Гарри: Да... вероятно, это я...Доктор: (истерически смеётся; истошно крича) ГАРРИ САЛЛИВАН - ИМБЕЦИЛ!!! (отключается)

У меня дед улей держал в деревне. Так вот, я каждое лето к нему приезжала. Меня пчёлы кусали, а его нет. И я всё время спрашивала : «Дед, а почему?» А потому, что говорит, он каждую пчёлку в лицо знал, подход к ней имел. И всегда был мир, гармония и мёд. Так вот и я хочу, чтобы у меня в отделе был мир, гармония и мёд.

Есть такая порода людей, особенно очень молодых людей, которые инстинктивно ведут себя так, как того ждут от них окружающие. Глядят на такого юнца, скажем, презрительным оком — и он будет вести себя достойным презрения образом. Или, наоборот, проникаешься к нему уважением, веришь в него — тогда он, что называется, из кожи лезет вон и, хотя в душе обмирает от страха, действует поистине героически.

По роду деятельности и по сделанному жизненному выбору лишенные ВЕРХНЕЙ сферы человеческого бытия, служители Голубого Заведения с тем большей полнотой и жадностью жили в сфере нижней. А там владели ими и направляли их сильнейшие (кроме голода и пола) инстинкты нижней сферы: инстинкт ВЛАСТИ и инстинкт НАЖИВЫ. (Особенно — власти. В наши десятилетия она оказалась важнее денег.) Власть — это яд, известно тысячелетия. Да не приобрел бы никто и никогда материальной власти над другими! Но для человека с верою в нечто высшее надо всеми нами, и потому с сознанием своей ограниченности, власть еще не смертельна. Для людей без верхней сферы власть — это трупный яд. Им от этого заражения — нет спасенья. Помните, что пишет о власти Толстой? Иван Ильич занял такое служебное положение, при котором имел возможность погубить всякого человека, которого хотел погубить! Все без исключения люди были у него в руках, любого самого важного можно было привести к нему в качестве обвиняемого. (Да ведь это про наших голубых! Тут и добавлять нечего!) Сознание этой власти («и возможность ее смягчить» — оговаривает Толстой, но к нашим парням это уж никак не относится) составляли для него главный интерес и привлекательность службы. Что' там привлекательность! — упоительность! Ведь это же упоение — ты еще молод, ты, в скобках скажем, сопляк, совсем недавно горевали с тобой родители, не знали, куда тебя пристроить, такой дурак и учиться не хочешь, но прошел ты три годика того училища — и как же ты взлетел! как изменилось твое положение в жизни! как движенья твои изменились, и взгляд, и поворот головы! Заседает ученый совет института — ты входишь, и все замечают, все вздрагивают даже; ты не лезешь на председательское место, там пусть ректор распинается, ты сядешь сбоку, но все понимают, что главный тут — ты, спецчасть. Ты можешь пять минут посидеть и уйти, в этом твое преимущество перед профессорами, тебя могут звать более важные дела, — но потом над их решением ты поведешь бровями (или даже лучше губами) и скажешь ректору: «Нельзя. Есть соображения…» И все! И не будет! — Или ты — особист, смершевец, всего лейтенант, но старый дородный полковник, командир части, при твоем входе встает, он старается льстить тебе, угождать, он с начальником штаба не выпьет, не пригласив тебя. Это ничего, что у тебя две малых звездочки, это даже забавно: ведь твои звездочки имеют совсем другой вес, измеряются совсем по другой шкале, чем у офицеров обыкновенных (и иногда, в спецпоручениях, вам разрешается нацепить, например, и майорские, это как псевдоним, как условность). Над всеми людьми этой воинской части, или этого завода, или этого района ты имеешь власть идущую несравненно глубже, чем у командира, у директора, у секретаря райкома. Те распоряжаются их службой, заработками, добрым именем, а ты — их свободой. И никто не посмеет сказать о тебе на собрании, никто не посмеет написать о тебе в газете — да не только плохо! и хорошо — не посмеют!! Тебя, как сокровенное божество, и упоминать даже нельзя! Ты — есть, все чувствуют тебя! — но тебя как бы и нет! И поэтому — ты выше открытой власти с тех пор, как прикрылся этой небесной фуражкой. Что ТЫ делаешь — никто не смеет проверить, но всякий человек подлежит твоей проверке. Оттого перед простыми так называемыми гражданами (а для тебя — просто чурками) достойнее всего иметь загадочное глубокомысленное выражение. Ведь один ты знаешь спецсоображения, больше никто. И поэтому ты всегда прав. В одном только никогда не забывайся: и ты был бы такой же чуркой, если б не посчастливилось тебе стать звенышком Органов — этого гибкого, цельного, живого существа, обитающего в государстве, как солитер в человеке — и все твое теперь! все для тебя! — но только будь верен Органам! За тебя всегда заступятся! И всякого обидчика тебе помогут проглотить! И всякую помеху упразднить с дороги! Но — будь верен Органам! Делай все, что велят! Обдумают за тебя и твое место … Ничему не удивляйся: истинное назначение людей и истинные ранги людям знают только Органы, остальным просто дают поиграть: какой-нибудь там заслуженный деятель искусства или герой социалистических полей, а — дунь, и нет его.

История 842.Однажды очень маленький мужчина вошел в кафе в северном квартале. Он сказал: «Я хочу вкусный горячий кофе с сахаром». Он добавил: «Но я вам не буду платить, потому что я никого не боюсь». Он выпил кофе и ушёл, не заплатив. Тогда хозяин не осмелился ему ничего сказать, потому что боялся скандала. Но так как это стало часто повторяться, хозяин сказал себе: «Хватит, я найму амбала, чтобы тот набил морду тому мелкому, если он снова придет». На четвёртый день, когда маленький человек пришел и сказал: «Я хочу вкусный горячий кофе с сахаром», к нему подошел амбал и сказал: «Кажется, ты ничего не боишься?» — «Нет», — ответил мелкий. — «Я тоже», — ответил амбал. Тогда мужчина сказал: «Два вкусных горячих кофе с сахаром».

Альф (о коте): К нему подойдёт выдержанное кьянти…