Значение слова любая
любаяж. разг.жен. к сущ. любой I
любаяж. разг. Женск. к сущ.: любой (1*).
любаялюбая ж. разг. Женск. к сущ.: любой (1*).
В наши дни любой банк, любая электростанция, любая транспортная сеть и любая телевизионная студия представляют собой потенциальную мишень для воздействия из киберпространства.
Негласный вывод состоит в том, что, располагая достаточными средствами, любой — любая страна, любая группировка, любая раса — может овладеть планетой Земля.
Любая стена, любая лестница, любая дверь могут в следующую секунду бесследно растаять, превратившись во влажное пятнышко, исчезнуть… Всюду туман.
Любая глупая шутка над Пепе (правда, почти всегда они были беззлобными) вызывала всеобщее веселье, и такое же веселье вызывала любая фраза Пепе, любая из его безобидных глупостей.
Так я про себя зову этот аппарат — в честь великого Тойнби, блестящего историка, который сказал: любая общность, любая раса, любая цивилизация, которая не стремится поймать будущее и повлиять на него, обречена превратиться в прах, остаться в прошлом.
Со статистики начинается любая научная работа, любая научная статья, любая мало-мальски серьезная диссертация».
Так я про себя зову этот аппарат – в честь великого Тойнби, блестящего историка, который сказал: любая общность, любая раса, любая цивилизация, которая не стремится поймать будущее и повлиять на него, обречена превратиться в прах, остаться в прошлом.
Вот айМобилко с шикарными аймаками на прилавках, на которых демонстрируется схема-убийца бумажной индустрии, отлившаяся в лозунг: «Любая книга, любой фильм, любая аудиокнига и любой музыкальный альбом за 17 рублей!»
Если Мир и Ничто абсолютно равновероятны, при подобном равенстве, а лучше сказать равновесии, любая мелочь, любая капля росы, любой вздох, желание, мысль могут переломить баланс, дать Небытию перевес над Бытием.
Пусть наш мир — и мой, и ваш — станет на самом деле повторением того мира, который мы в свое время не сумели создать, станет миром разнообразным, многоликим, терпимым, где поощряется любое общение, возможна любая свобода, осуществима любая мечта.
Поскольку бытие вещей заключается в их воспринимаемости, любая трансформация может происходить двумя путями — быть либо восприятием трансформации, либо трансформацией восприятия.
К благу стремится любая душа и ради него все совершает (506а)
Исключительность, которую теперь письменная и устная легенда приписывает 37-му году, видят в создании придуманных вин и в пытках. Но это неверно, неточно. В разные годы и десятилетия следствие по 58-й статье ПОЧТИ НИКОГДА и не было выяснением истины, а только и состояло в неизбежной грязной процедуре: недавнего вольного, иногда гордого, всегда неподготовленного человека — согнуть, протащить через узкую трубу, где б ему драло бока крючьями арматуры, где б дышать ему было нельзя, так чтобы взмолился он о другом конце — а другой-то конец вышвыривал его уже готовым туземцем Архипелага и уже на обетованную землю. (Несмышленыш вечно упирается, он думает, что из трубы есть выход и назад.) Чем больше миновало бесписьменных лет, тем труднее собрать рассеянные свидетельства уцелевших. А они говорят нам, что создание дутых дел началось еще в ранние годы органов, — чтоб ощутима была их постоянная спасительная незаменимая деятельность, а то ведь со спадом врагов в час недобрый не пришлось бы Органам отмирать. … Уже в девятнадцатом году главный следовательский прием был: наган на стол. Так шло не только политическое, так шло и «бытовое» следствие. … Такая простая здесь связь: раз надо обвинить во что бы то ни стало — значит неизбежны угрозы, насилия, и пытки, и чем фантастичнее обвинение, тем жесточе должно быть следствие, чтобы вынудить признание. И раз дутые дела были всегда — то насилия и пытки тоже были всегда, это не принадлежность 1937 года, это длительный признак общего характера. Вот почему странно сейчас в воспоминаниях бывших зеков иногда прочесть, что «пытки были разрешены с весны 1938 года». Духовно-нравственных преград, которые могли бы удержать Органы от пыток не было никогда. В первые послереволюционные годы в «Еженедельнике ВЧК», «Красном мече» и «Красном терроре» открыто дискутировалась применимость пыток с точки зрения марксизма. И, судя по последствиям, ответ был извлечен положительный, хотя и не всеобщий. Вернее сказать о 1938 годе так: если до этого года для применения пыток требовалось какое-то оформление, разрешение для каждого следственного дела (пусть и получалось оно легко), — то в 1937-38-м в виду чрезвычайной ситуации (заданные миллионные поступления на Архипелаг требовалось в заданный сжатый срок прокрутить через аппарат индивидуального следствия, чего не знали массовые потоки, «кулаческий» и национальные) насилия и пытки были разрешены следователям неограниченно, на их усмотрение, как требовала их работа и заданный срок. Не регламентировались при этом и виды пыток, допускалась любая изобретательность. В 1939-м году такое всеобщее широкое разрешение было снято, снова требовалось бумажное оформление на пытку и может быть не такое легкое (впрочем, простые угрозы, шантаж, обман, выматывание бессонницей и карцером не запрещались никогда). Но уже с конца войны и в послевоенные годы были декретированы определенные к а т е г о р и и арестантов, по отношению к которым заранее разрешался широкий диапазон пыток.
Дикарка: Твой любимый ресторан?Эммет: Любая кафешка!Дикарка: Любимое телешоу?Эммет: «Где мои портки?»!Дикарка: Любимая песня?Эммет: «Всё у нас прекрасно»!Дикарка: Не может быть…
Я не хочу комментировать никакие цифры. Хотя бы потому, что сейчас любая социология зиждется или на страхе респондентов, или на излишней их взвинченности, или просто на лжи. Я знаю одно: для свободы и национальной зрелости мало одной только эволюции и социального пубертата.
Лорд Злыдень: Гляделкинс, ВЗОРВАТЬ ЭТО СОЛНЦЕ!!! Гляделкинс: Сэр! Есть, сэр!!! Сэр, я думаю, любая девушка... Лорд Злыдень: ОГОНЬ!!!
Не трогать веру нельзя. Она — основа религии, а любая религия в ваши дни — грубое и примитивное суеверие. Суеверие есть уверенность, на знании не основанная. Наука борется с суевериями, как свет с потемками…
Каждое слово Бога, любая Его информация являют собой бесценный дар для человека.
Чтобы получить какой бы то ни было опыт, нужна дисциплина. Любая церемония в любой из культур — спросите у любого продвинутого буддиста — подразумевает своего рода состязание с собой. Ты не испытаешь нечто искомое, пока не приложишь соответствующее усилие.
В бурю любая гавань хороша.
Транслитерация: lyubaya
Задом наперед читается как: яабюл
Любая состоит из 5 букв