Значение слова кейс

Проверил замки на кейсе, для спокойствия подергал их несколько раз, потом прикрыл кейс своим плащом.

Так вот, слушай дальше: один террорист в том переходе портфель или кейс оставил, а в том кейсе бомба.

Положив на столик свой кейс, он щелкнул замками. – Вернемся, как говорится, к нашим баранам. – Из кейса выпорхнула толстая канцелярская папка, заполненная материалами следствия.

Каждый кейс в оглавлении снабжен указателем компании, отрасли, в которой она работает, даты публикации материала (чтобы легче было определять время, к которому относятся описанные события), а также краткой формулировкой проблемы, которая в данном кейсе рассматривается.

Входит хмырь: «Ну зачем вы, право… Вот, в кейсе 50 кусков». — «Я вас задерживаю». — «Ну да?» — удивился, кейс открыл — он пустой.

Так он, бывало, и стоял на какой-нибудь улице, не двигаясь, вцепившись в кейс и думая о Рейчел, которая была под полутора метра высотой и в чулках, чья шейка была бледна и изящна — шея Модильяни, чьи глаза — не зеркальные отражения друг друга, но слегка наклонены в одну и ту же сторону, темно-карие едва ли не до бездонности, а через какое-то время снова всплывал к поверхности и злился, что переживает из-за пустяков, тогда как информация в кейсе должна быть в офисе уже пятнадцать минут назад; и осознавал, неохотно, что гонки со временем, признание себя винтиком, размах — почти мошенничество — образа плейбоя в Комиссии, который так шел облику британского штабного офицера, и даже внутридепартаментные заговоры и контрзаговоры, что плелись в джазовых подвальчиках в два часа ночи, в пансионах за бренди с содовой, все-таки были увлекательны.

Потому что подумать успел, что мужик тот, на бродягу похожий, который закурить попросил и в лоб мне выстрелил, ограбить меня, кейс мой забрать хотел, потому что тоже плыл на пароме и все подсмотрел, подслушал со стороны, поверив, что в кейсе моем на самом деле сто тысяч… Как поверил про сто тысяч и тот небритый кавказец, который, когда я уже водку в баре выпивал с Арвидом, подсел ко мне и, выдавая себя за чеченца, стал плести, что Масхадов, президент Чечни, с которым он дружит, просто по имени называл, Аслан и Аслан, послал его в Стокгольм, чтобы с Ахмедом Закаевым, представителем Масхадова на Западе, встретиться, который завтра в Стокгольм из Лондона прилетает, и они будут оружие для войны за независимость покупать.

Кавказец предложил сначала триста, потом пятьсот и сразу же, махнув рукой, тысячу процентов, потому что очень срочно нужны деньги, на кейс с которыми он все косился, и мне, чтобы этот жулик–любитель по глупости меня не прирезал, пришлось выйти из бара и показать ему в кейсе бритву фирмы «Gillett» и пакет с нарисованным на нем красным трактором и зеленой надписью Belarus, а в том пакете — трусы фабрики «Комсомолка», верным которой я остался, несмотря на ветры перемен.

На то, чтобы проделать лазейку в айсе «Чувств/Сети», у Кейса ушла примерно неделя. — Я предполагал девять дней, — не скрывая удовольствия сказал Армитаж, когда Кейс изложил ему свой план налета. — Пожалуй, ты неплохо поработал. — Начало положено, — сказал Кейс, улыбаясь в сторону монитора. — И работа действительно классная, Армитаж. — Да, — согласился Армитаж, — но ты не зазнавайся. По сравнению с тем, с чем ты сразишься в ближайшем будущем, этот айс — просто детская игрушка.

Прошел уже целый год, а он все еще грезил инфопространством, хотя от ночи к ночи его мечты блекли. Кейс набрал отличный темп, научился лавировать и срезать углы жизни в Ночном Городе, но все еще видел во сне Матрицу, сверкающие перекрестья логических взаимосвязей, раскинувшиеся в бесцветной и безграничной пустоте… Дом и Мурашовник остались далеко за Тихим океаном, возвращение казалось делом сложным и маловероятным, а сам он теперь далеко уже не человек-терминал и не ковбой инфопространства, не то, что прежде. Заурядный делец, старающийся забраться чуть выше прочих и заработать свое. Но сны посещали его в японских гостиницах подобно видениям вуду, и он кричал и кричал во сне и просыпался в темноте, один, скрючившись на гостиничной койке, словно в гробу; его руки впивались в матрас, и мягкий пластик выпирал между пальцами, старающимися дотянуться до клавиатуры, которой здесь не было.

Питаемый ненавистью к самому себе, Кейс продолжил пике. «Куань» столкнулся с первым из этих защитников, превратив его в брызги света, и Кейс почувствовал, что акула потеряла часть своей стабильности, связи информационной ткани ослабли. И когда он осознал это, древняя алхимия мозга — ненависть — влила в его руки силу. В то мгновение, когда Кейс пронзал жалом «Куаня» основание первой башни, он уже обрел сноровку, значительно превосходящую все, что он знал или мог вообразить. Он маневрировал за пределами своего эго, за пределами личностного, осознаваемого и вообще доступного пониманию, и «Куань» следовал его указаниям, уклоняясь от атакующих вирусов с грацией древнего танца, танца Хидео, ибо на это мгновение — мгновение пренебрежения смертью — он обрел полную гармонию взаимосвязи души и тела.

Это был человек невероятной чистоты. Он ушел на войну в 15 лет, прибавив себе два года, о чем, как рассказывал потом, имел возможность пожалеть, поскольку попадал в такие кровавые переделки... Тем не менее прошел войну с Германией, потом ему пришлось повоевать с Японией, служил какое-то время на Камчатке. Он хорошо узнал Россию. Был человеком высокой культуры, хотя не имел специального образования. Просто он не уставал заниматься самообразованием. У него всегда на письменном столе можно было увидеть гору книг. К слову относился так же тщательно, как солдат, отправляющийся в разведку, к своему оружию и снаряжению. Главное - чтобы не подвело, не дало осечку. И был он сильным и храбрым до конца. Вот примечательный случай. Лет десять назад, когда он уже был в летах, на него в подъезде напали бандиты. Он возвращался домой с кейсом, в котором лежала рукопись, - они, наверное, думали, что там пачки денег. Он отбивался до потери сознания, но кейс не выпустил из рук. Потом ему на лицо наложили девять швов... Я мало кого так уважаю, как Владимира Осиповича. Чувство восхищения им как прозаиком и человеком - это то, что испытывал и испытываю, глядя на него, а теперь вспоминая его. И еще одно свойство, безумно важное в характере этого человека. Он прожил немаленькую жизнь и всегда держался подальше от тусовок и иных соблазнов публичности. Никогда не был членом какой-либо партии, в том числе и КПСС, хотя надо знать советские порядки, чтобы представить, какое давление на него оказывалось, не был членом ни одного из творческих союзов, хотя его туда постоянно завлекали, не светился на презентациях и телевизионных ток-шоу. Он был настоящим отшельником, анахоретом... Это ведь и есть примета верности и преданности человека своему призванию и своей миссии. Это есть знак действительно неложной скромности. В отношении к нему никакие слова не покажутся слишком пафосными. Он своей праведной жизнью оплатил каждое написанное им слово. Кинорежиссёр Андрей Смирнов из статьи Юрия Александрова "Памяти Владимира Богомолова"