Значение слова ж

В нотах рюхаешь? Спикаешь, шпрехаешь? А это не важно — всё равно ж никто не понимает.

Мама: Мама! Вот сорванцы, ни на минуту ж вас не оставить! Ну-ка быстро домой, в чулан! (уводит братьев)

О! история у нас вещь ужасная; благородно или низко вы поступили, правы или нет, могли избежать или не могли, но ваше имя замешано в историю... все равно, вы теряете все: расположение общества, карьеру, уважение друзей... попасться в историю! ужаснее этого ничего не может быть, как бы эта история ни кончилась! Частная известность уж есть острый нож для общества, вы заставили об себе говорить два дня. Страдайте ж двадцать лет за это.

Ей хочется говорить со мной, ей мешают, — что ж ей захочется вдвое более.

Это ж надо было додуматься — намешать Петрова с Водкиным!

Тонет один человек в воде, подплывает корабль. Ему говорят: «Вам помочь?» Он: «Нет, спасибо, Бог поможет». Потом другой корабль: «Вам помочь?» Он: «Бог поможет». Тут он тонет и попадает на небо. Спрашивает: «Господи, что ж ты меня не спас?» А Бог ему: «Дурак! Я же прислал тебе два корабля!»

Западную Германию наполнило облако раскаяния — прежде, чем там наступил экономический расцвет. У нас — и не начали раскаиваться. У нас надо всею гласностью нависают гирляндами — прежние тяжёлые жирные гроздья лжи. А мы их — как будто не замечаем. Криво ж будет наше развитие.

Чтобы провести прямую, достаточно отметить всего лишь две точки. В 1920 году, как вспоминает Эренбург, ЧК поставила перед ним вопрос так: «докажите ВЫ, что вы — не агент Врангеля». А в 1950 году один из видных полковников МГБ Фома Фомич Железов объявил заключенным так: «Мы ему (арестованному) и не будем трудиться доказывать его вину. Пусть он нам докажет, что не имел враждебных намерений». И на эту людоедски-незамысловатую прямую укладываются в промежутке бессчетные воспоминания миллионов. Какое ускорение и упрощение следствия, не известные предыдущему человечеству! Органы вообще освободили себя от труда искать доказательства! Пойманный кролик, трясущийся и бледный, не имеющий права никому написать, никому позвонить по телефону, ничего принести с воли, лишенный сна, еды, бумаги, карандаша и даже пуговиц, посаженный на голую табуретку в углу кабинета, должен САМ изыскать и разложить перед бездельником-следователем доказательства, что НЕ имел враждебных намерений! И если он не изыскивал их (а откуда ж он мог их добыть?), то тем самым и приносил следствию приблизительные доказательства своей виновности! Я знал случай, когда один старик, побывавший в немецком плену, все же сумел сидя на этой голой табуретке и разводя голыми пальцами, доказать своему монстру-следователю, что НЕ изменил родине и даже НЕ имел такого намерения! Скандальный случай! Что ж, его освободили? Как бы не так! — он все рассказал мне в Бутырках, не на Тверском бульваре. К основному следователю тогда присоединился второй, они провели со стариком тихий вечер воспоминаний, а затем вдвоем подписали свидетельские показания, что в этот вечер голодный засыпающий старик вел среди них антисоветскую агитацию! Спроста было говорено, да не спроста слушано! Старика передали третьему следователю. Тот снял с него неосновательное обвинение в измене родине, но аккуратно оформил ему ту же десятку за антисоветскую агитацию на следствии. Перестав быть поисками истины, следствие стало для самих следователей в трудных случаях — отбыванием палаческих обязанностей, в легких — простым проведением времени, основанием для получения зарплаты. А легкие случаи были всегда — даже в пресловутом 1937-м году. Например, Бородко обвинялся в том, что за 16 лет до этого ездил к своим родителям в Польшу и тогда не брал заграничного паспорта (а папаша с мамашей жили в десяти верстах от него, но дипломаты подписали ту Белоруссию отдать Польше, люди же в 1921 году не привыкли и по-старому еще ездили). Следствие заняло полчаса: ездил? — ездил. — как? — да на лошади. — Получил 10 лет КРД!

Гиббс: Какое ж это соревнование, если он тащит её в такое место...

Азиров: Ой, вы сипер-пипер! Виктор II: Вот умеешь ж ты, Коля, человека одновременно и оскорбить и похвалить.