Значение слова должное

Действия, к которым относится подобного рода предписание, суть сами по себе должные или недозволенные, и оттого они с необходимостью признаются предписанными или же воспрещенными самим богом; этим признаком такое право отличается не только от человеческого права, но и от права, установленного божественной волею, так как последнее предписывает или воспрещает не то, что само по себе и по самой своей природе есть должное или же недолжное, но то, что недозволено лишь в силу воспрещения и что вменено в обязанность в силу предписания.

А дальше: «Все это или хоть что-нибудь из этого всегда будет, и нести приходится всякому тяжелое… Забота, удовлетворение, помощь – все это принимается как должное; все же недостатки – как недолжное, и от них страдают тем больше, чем больше ожидалось счастья от брака.

Такими были храбрый и выносливый рыцарь король Филипп Валуа, и его сын, король Иоанн; а также Иоанн, король Чехии, и Карл, граф Алансонский, его сын; граф де Фуа; кавалеры де Сентре (Santre), д`Арно, д`Англ (d`Arnaud d`Angle), де Бово (Beauveau), отец и сын, и многие другие, которых я сейчас не могу назвать, но о которых будет упомянуто в должное время и в должном месте - ведь, по правде сказать, мы должны отдать должное храбрости всех тех, кто принимал участие в таких жестоких и отчаянных битвах и выполнял свой долг, отстаивая до конца свою землю.

Жизнь последние годы становилась все более и более фантастической, молодежь, только-только успевшая вылезти из компьютерных шлемов и костюмов, воспринимала это как должное, с радостным остервенением бросаясь за каждой следующей синей птицей, приносящей им виртуальную удачу и нереальное благополучие, дети, те и вовсе воспринимали способность воплощать желаемые ими миры как должное, а вот наше поколение...

Ему нравилось рассказывать о пророках и мистагогах — и даже таким персонажам, как граф Кайзерлинг, Успенский и Гурджиев, которых он не очень жаловал, воздавалось должное и более чем должное; даже о Мидлтоне Мерри говорилось милосерднее и серьезнее, чем в «Контрапункте».

И, отделяя зерна от плевел, воздать должное достойным…” Насколько нам удалось воздать должное, читатель узнает, прочтя эту книгу.

Позволь мне всегда воздавать должное Тебе и воздавать должное Прабхупаде, и всегда понимать, что я - ничто, и если в том, что я делаю, и есть какая-то польза, то это лишь Ты проявляешься через меня.

И, называя наше время временем великих свершений, мы отдаем должное тем, кто сделал его таким, — мы отдаем должное людям труда».[1]

Десять лет назад немногие могли предвидеть, какого положения достигнет этот молодой человек, и сэр Джулиус, который обычно любил воздать себе должное за свои собственные заслуги, и на этот раз не преминул полностью воздать себе должное за то, что он один из этих немногих.

В должное время он пахал, в должное сеял, а в разгар летней жары, когда пшеница наливалась золотом, бегал по полю, крича и размахивая руками, чтобы отгонять алчных птиц.

Справедливо (δίκαιόν) отдавать каждому должное (331e)

Нам пришлось затратить уйму сил, но я должен отдать должное команде — она сегодня прекрасно играла с самых первых минут, несмотря на то, что нам противостоял один из сильнейших клубов Европы. Мы очень остро действовали в нападении и напрочь лишили «Баварию» свободного пространства. Соперника это вывело из себя, тогда как мы своими моментами воспользовались. Очень жаль, что Павел Погребняк пропустит финал из-за дисквалификации, но я не имел права заменить его даже при счёте 2:0 в нашу пользу. Все вы видели, что «Хетафе» на предыдущей стадии забил «Баварии» два мяча в течение трёх минут. В футболе возможно всё.

Доктор: Космос. Последний рубеж. Последний — потому что он стремится убить нас. Иногда мы забываем об этом. Начинаем принимать всё как должное — скафандры, корабли, маленькие пузыри безопасности, которые защищают нас от пустоты. Но пустота всегда ждёт.

Мне хотелось воздать должное морю, его кораблям и его людям, без которых я не стал бы тем, чем стал. Возродить их к жизни иным путем я не сумел бы, о любом же другом "способе подачи материала" не могло быть и речи.

В беседах с иеговистами можно отсылать их к греческому оригиналу и показывать, где руководство секты производит подмену. В некоторых случаях это заставляет сектантов задуматься. И совершенно точно замешательство сектантов произведёт должное впечатление на тех людей, которых они пытаются завербовать.

Истинная мудрость и истинное разумение состоят в том, чтоб видеть и постигать, что такое истина и благо, и затем, что ложь и что зло, и делать между тем и другим должное различие силой внутреннего воззрения и постижения. (HH 351)

Шли дни. Успех кружил Бернарду голову, как шипучий пьянящий напиток, и (подобно всякому хорошему опьяняющему средству) полностью примирил его с порядком вещей, прежде таким несправедливым. Теперь этот мир был хорош, поскольку признал Бернардову значимость. Но, умиротворенный, довольный своим успехом, Бернард однако не желал отречься от привилегии критиковать порядок вещей. Ибо критика усиливала в Бернарде чувство значимости, собственной весомости. К тому же критиковать есть что — в этом он убежден был искренно. (Столь же искренне ему хотелось и нравилось иметь успех, иметь девушек по желанию.) Перед теми, кто теперь любезничал с ним ради доступа к Дикарю, Бернард щеголял язвительным инакомыслием. Его слушали учтиво. Но за спиной у него покачивали головами и пророчили: «Этот молодой человек плохо кончит». Пророчили тем увереннее, что сами намерены были в должное время позаботиться о плохом конце. «И не выйдет он вторично сухим из воды — не вечно ему козырять дикарями», — прибавляли они. Пока же этот козырь у Бернарда был, и с Бернардом держались любезно. И Бернард чувствовал себя монументальной личностью, колоссом — и в то же время ног под собой не чуял, был легче воздуха, парил в поднебесье.

Джеки Април-младший: Слышь, вот чё мне нравится в Молтисанти, он даже Тони Сопрано может нахуй отослать. Дино Зерелли : Бесстрашный парень. Ральф Сифаретто: Кто бесстрашный? Джеки Април-младший: Никто. Крис Молтисанти. А где мама? Ральф Сифаретто: Она рано встаёт. А что с Молтисанти? Джеки Април-младший: Да так, просто говорили, что он рано всего добился и всё такое. Ральф Сифаретто: Он этого хотел, поэтому получил. Это как твой отец и Тони Сопрано. А вы думаете, как они себя поставили? Джеки Април-младший: Как ? Ральф Сифаретто: Шампиньоны есть? Джеки Април-младший: Давай, чё там про отца? Ральф Сифаретто: В детстве у нас была своя небольшая команда — я, твой отец, мир праху его, Тони, Сильвио Данте. Крутились по мелочам. Травой барыжили, краденным, ну всё такое. Мы то думали, что мы прямо шестая семья. Но разве кто ебал, что мы вообще есть, правильно? Пока однажды, блять… надо отдать должное твоему отцу. Он — настоящий мужик — яйца размером с жопу ирландской шлюхи. Был такой старый… старый усач. Звали его Фич Ла Манна. Что такое «Фич» — хуй его знает, но его приняли, ещё на той стороне, так что он был… настоящий бандит. Дино Зерелли : Эн би — настоящий бандит. Ральф Сифаретто: Ну типа да. Он устраивал карточные игры. И твой отец решил на этом зайти в высшую лигу. В общем, он, я и Тони собирались игру выставить. Мы думали, твой отец рехнулся. Но он сказал: а не ебёт. Джеки Април-младший: Сила! Дино Зерелли : И что было? Ральф Сифаретто: Они взяли игру. Ушли где-то с двадцатью штуками. Дино Зерелли : Господи. Джеки Април-младший: Что значит они? Тебя там не было? Ральф Сифаретто: Ради бога. До сих пор жалею. Я подхватил триппак от одной шлюхи хиппи. С конца текло, как из трубы. Остальное — уже история. Твой отец и Тони быстро двигались к приёму, а я… остался мелким высерком вроде вас. Потом я, конечно, это самое, но это было позже. Дино Зерелли : И им всё сошло? Ральф Сифаретто: А что мог Фич? Была сходка. Нужным людям вернули часть денег, но… дело было сделано. Твой отец и Тони были восходящими звёздами, с которыми надо было считаться… х*есосы. Ладно детишки, на сегодня хватит. О, Джеки. Обязательно сполосни тарелки, прежде чем в посудомойку ставить, а то забивается.

Лучшие из женщин — лицемерки (я это слышал от своей бабушки). Мы и не знаем, как много они от нас скрывают; как они бдительны, когда кажутся нам простодушными и доверчивыми; как часто их ангельские улыбки, которые не стоят им никакого труда, оказываются просто напросто ловушкой, чтобы подольститься к человеку, обойти его или обезоружить, — я говорю вовсе не о записных кокетках, но о наших примерных матронах, этих образцах женской добродетели. Кому не приходилось видеть, как жена скрывает от всех скудоумие дурака мужа или успокаивает ярость своего не в меру расходившегося повелителя? Мы принимаем это любезное нам рабство как нечто должное и восхваляем за него женщину; мы называем это прелестное лицемерие правдой. Добрая жена и хозяйка — по необходимости лгунья.