Значение слова густой

В этой холмистой долине деревья-кольца росли так густо, часто смыкаясь друг с другом, что путешественникам постоянно приходилось прорубаться сквозь густой подлесок, которым заросла земля между темными волосатыми стволами; потом они пересекли относительно чистую округлую, залитую солнцем поляну, покрытую болотной травой, и снова оказались в густой тени, среди переплетенных ветвей и шершавых стволов.

Здесь некуда течь рекам, и озера становятся болотами, затянутыми тиной и ряской, и буйным цветом цветут они, и в них копошатся странные скользкие мелкие твари, и густой золото-зеленый туман ползет с болот, стелется по земле: удушливый запах гниения и густой, почти физически ощутимый аромат болотных трав...

И сидели себе старые люди на призьбах (завалинках), а молодые под тынами, в густой тени от хат да от вишневых садов, так что и разглядеть было невозможно, и только тихий говор людской слышался там и сям, а то и сдержанный смех или иной раз — неосторожный поцелуй какой-нибудь молодой пары… Эй, мало ли что делается порой в густой тени под вишнями вот в такую ясную да теплую ночь!

Напротив того места, где они стояли на скалистом выступе, поднимался крутой бок горы, местами совершенно чистый от поросли густой ольхи, покрытый только плотной густой травой.

Оживал он к концу дня, когда кончался рабочий день и густой шумный поток машин устремлялся за город, к коттеджам и виллам, навстречу прохладе, стриженым газонам и лужайкам, густой тени вязов и тополей и сверкающим голубой гладью бассейнам.

Он стоит по горло в хлопьях густой разноцветной пены и с ужасом ощущает, как она обволакивает его со всех сторон, обвивает, душит, давит, лезет в нос, в уши, в глаза… Толик уже не может дышать, вот уже сердце стучит в нем все реже, все тише… Собрав силы, Толик хочет крикнуть, но крик захлебывается в густой пене…

Как, должно быть, захлопала глазами русская муза, впервые прочтя эти строки, — русская муза, которая, говоря о луне, не шла дальше пресловутого серебра и серебристости… И после этой освежающей лунной ночи позвольте обратиться к солнечному дню, к описанью сада Плюшкина: «Местами расходились зеленые чащи, озаренные солнцем, и показывали неосвещенное между них углубление, зиявшее, как темная пасть; оно было все окинуто тенью, и чуть-чуть мелькали в черной глубине его: бежавшая узкая дорожка, обрушенные перилы, пошатнувшаяся беседка, дуплистый дряхлый ствол ивы, седой чапыжник, густой щетиною вытыкавший из-за ивы», — ведь смешно сказать: мораль нам читали, а что такое чапыжник не объясняли, — «иссохшие от страшной глушины, перепутавшиеся и скрестившиеся листья и сучья, и, наконец, молодая ветвь клена, протянувшая сбоку свои зеленые лапы-листы, под один из которых забравшись Бог весть каким образом, солнце превращало его вдруг в прозрачный и огненный, чудно сиявший в этой густой темноте».

По его заросшему густой растительностью лицу дополз густой румянец, выступивший темно-багровой краской на лбу, под глазами и да подбородке.

Порой то был густой ельник, такой густой, что казался черным, а порой — сосняк со стройными красноватыми стволами, уходившими высоко-высоко к небу, или светло-зеленая листва вековых дубов, которые надолго смыкались своими кронами вокруг мчавшегося поезда.

Страх, густой и плотный, заполнял его изнутри, и такой же густой и плотный страх окружал его снаружи; прах прибоем вознесся к звездам, пространство сплющилось в неразделимую массу.

Между деревьями в густой траве желтел донник, розовел клевер, яркими кровавыми каплями сверкал дикий мак; с неровных щербатых зубьев плетня во все стороны кудрявыми струями сбегал хмель, а в густом воздухе, точно кипела вода, густо гудели пчёлы. «Сад» 1904

А у нее красота была какая-то индийская, персидская: смугло-янтарное лицо, великолепные и несколько зловещие в своей густой черноте волосы, мягко блестящие, как черный соболий мех, брови, черные, как бархатный уголь, глаза; пленительный бархатисто-пунцовыми губами рот оттенен был темным пушком; выезжая, она чаще всего надевала гранатовое бархатное платье и такие же туфли с золотыми застежками…

Тётя Песя: Добрейшего утречка, Фима! Фима: И Вам доброго! Тётя Песя: А где у нас случилось? Фима: Пара незаметных пустяков… Вам шо-то захотелось, мадам Шмуклис? Тётя Песя: Немножечко щепотку соли. Эмик, такое счастье, надыбал глосика! Фима: Скажите пожалуйста! «Два Больших Расстройства» надыбал глосика? Тётя Песя: Таки да. Фима: Целого или одни плавнички? Тётя Песя: Виляет хвостом как скаженый! Фима: Так надо жарить. При такой густой жаре глосик долго не выдержит. Тётя Песя: А я за что? Так Эмик ухнул пачку соли в помойнэ ведро! Фима: А шо, если помои посолить, они будут лучше пахнуть? Тётя Песя: Ой, я Вас умоляю, Фима, Вы же знаете за Эмика. Он если не сломает, то уронит, и как раз таки не помимо пальца, а на самый ноготь!

А город был в дремучий убран иней.Уездные сугробы, тишина…Не отыскать в снегах трамвайных линий,одних полозьев жалоба слышна.Скрипят, скрипят по Невскому полозья.На детских санках, узеньких, смешных,в кастрюльках воду голубую возят,дрова и скарб, умерших и больных…Так с декабря кочуют горожанеза много вёрст, в густой туманной мгле,в глуши слепых, обледеневших зданийотыскивая угол потеплей.(«Февральский дневник», поэма, январь—февраль 1942)

Даже самый густой лес состоит из отдельных деревьев.

И теперь, когда Дуглас знал, по настоящему знал, что он живой, что он затем и ходит по земле, чтобы видеть и ощущать мир, он понял еще одно: надо частицу всего, что он узнал, частицу этого особенного дня — дня сбора одуванчиков — тоже закупорить и сохранить; а потом настанет такой зимний январский день, когда валит густой снег, и солнца уже давным давно никто не видел, и, может быть, это чудо позабылось, и хорошо бы его снова вспомнить, — вот тогда он его откупорит! Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда вздумаешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку…

Позиция ведущих держав в ходе «арабской весны» способствовала уводу глобализации в тупик, особенно с учетом западных страхов перед новой рецессией, о чем говорилось выше. Поэтому мы больше не слышим набивших оскомину высокомудрых рассуждений о глобализации, а антиглобалисты оказались в густой информационной тени. Они сейчас попросту неактуальны оттого, что современный этап глобализации завершился. Кстати, содержание самой «арабской весны» заключается именно в антиглобализме, это восстание против западных ценностей, в первую очередь — против либерально-рыночных отношений и тотального потребительства.

Карбофос (по телефону): Эй фы, я есть требовать мой слон обратно, я изловить его в густой чунглия и быть хозяин. Я бу́дить всё грабить и похищать обратно. Алло! Вы есть его вернуть мне, я буду считать , я буду считать и когда досчитать до , вам будет очень плохо! Это понятно? Алло! Я не хотеть, чтоб мой слон жить в ваш противный Бердичев, я хотеть жить мой слон в мой замок! Я требовать моральный ущерб мои возмещений! Я не хотеть, чтоб мой слон жить у проклятый Братья Пилот, я хотел забирать мой слон и получать за него большой гонорар, я хотеть получать много денег разных валют, а вы получать мой слон бесплатно! Если бы вы не <…> мой слон <…> это сказать вам <…> Карбофос!Шеф: Мистер Карбофос, вы закончили?Карбофос: Да, я всё сказал.Шеф: Прекрасно! Перезвоните нам завтра в это же время, мы будем как раз снова пить чай и с удовольствием поговорим с вами о НА́ШЕМ ДОРОГО́М слоне.