Значение слова гонит

И невелика беда — есть у нее еще платья, и спички найдутся, но только дни летят, летят, как будто ветер подхватил их и гонит, и гонит, и гонит, а что там, впереди, — одному богу известно…

... учёный варвар, или викинг,Гонял в Эгейском море корабли —Такой был ... , наоборот,Где между донных отложенийНефела гонит облака,И между прочих отраженийРастворена моя ...

Это твоё сеpдце — неутомимый насос — непpеpывно сокpащаясь, гонит и гонит новые поpции кpови в аоpту.

Всем было известно, что Шандыбовичиха, жена бригадира, гонит самогонку, и много гонит, больше всех в Крушниках.

Они заметно устали, но страх не позволяет присесть на обочину, он гонит и гонит вперед, и сесть, точнее, упасть, можно только тогда, когда становится совершенно безразлично, что с тобой будет дальше.

Всякий люд гонит мимо неведомая сила – возы, телеги, подводы, нагруженные деревянными ящиками с бутылями казенки для «винополии» [4]; возы, телеги, народ подорожный гонит: и городского рабочего, и Божьего человека, и «сицилиста» с котомкой, урядника, барина на тройке – валом валит народ; к дороге сбежались гурьбой целебеевские избенки – те, что поплоше да попоганее, с кривыми крышами, точно компания пьяных парней с набок надвинутыми картузами; тут и двор постоялый, и чайная лавка – вон там, где свирепое пугало шутовски растопырило руки и грязную свою из тряпок кажет метелку – вон там: еще на нем каркает грач.

И никто не замечает, не жалеет их гибели; море рождает все новые и новые волны и гонит их от далекого, скрытого в синей дымке гористого берега Иртыша; сегодня гонит на бухтарминские отмели и валит молодой, непривычный к воде степной ковыль, рыхлит, взбаламучивает заброшенные пашни.

Мчится жеребец с седоком на спине, и лопочут листья над его головой, таежный, папоротный запах тревожит его нюх, урманной прелью мутит и хмелит ему голову, ветер шевелит желтую гриву и гонит, и гонит Яшку в потаенную темень краснолесья.

Ветер дует,Серебряный ковыль волнуетИ быстро гонит облака.Кругом всё дико и бесплодно.Издохший конь передо мнойЛежит, и коршуны свободноДобычу делят меж собой.Уж хладные белеют кости,И скоро пир кровавый свойНезваные оставят гости.Так точно и в душе моей:Всё пусто, лишь одно мученьеГрызет ее с давнишних днейИ гонит прочь отдохновенье;Но никогда не устаетЕго отчаянная злоба,И в темной, темной келье гробаОно вовеки не уснет.Всё умирает, всё проходит.Гляжу, за веком век уводитТолпы народов и мировИ с ними вместе исчезает.Но дух мой гибели не знает;Живу один средь мертвецов,Законом общим позабытый,С своими чувствами в борьбе,С душой, страданьями облитой,Не зная равного себе.Полуземной, полунебесный,Гонимый участью чудесной,Я всё мгновенное люблю,Утрата мучит грудь мою.И я бессмертен, и за что же!Чем, чем возможно заслужитьТакую пытку?

Ее — Поэт XX [века] гонит, гонит изо всех сил — на родной чердак, где она родилась, и обратно к Байрону, к Шелли:

Человек — единственное существо, которое потребляет, ничего не производя. Он не дает молока, он не несет яиц, он слишком слаб для того, чтобы таскать плуг, он слишком медлителен для того, чтобы ловить кроликов. И все же он верховный владыка над всеми животными. Он гонит их на работу, он отсыпает им на прокорм ровно столько, чтобы они не мучились от голода — все же остальное остается в его владении. (Джордж Оруэлл, «Скотный двор»)

Русский аналог: Одно яблоко в ночь гонит доктора прочь", "Одно яблоко на ужин и врач не нужен", Живот на живот — и всё заживёт.

Смерть тела — летящая стрела. Она нацелена прямо в мозг, от нее не увернуться. Ибо всякое тело когда-нибудь обращается в прах. Время гонит стрелу вперед, но человеческая мысль дробит ее полет на все более мелкие отрезки, и так до бесконечности. Парадокс становится реальностью. Стрела не долетает.

Полицейский: (видя как Юлоу пробегает мимо полицейской машины) Что за фигня! Он гонит под 75!

Что будет? Что принесёт грядущее? Я этого не знаю, я ни о чём не догадываюсь. Когда паук, потеряв точку опоры, срывается в неизвестность последствий, он неизменно видит перед собой пустое пространство, где не за что зацепиться, сколько ни барахтайся. Вот так и со мною; впереди неизменно пустое пространство, а то, что гонит меня вперёд, есть последствие, оставленное позади. Эта жизнь лишена смысла и ужасна, невыносима.

Все меня спрашивают: зачем ты столько работаешь? Расслабься: попробуй себя в живописи, литературе. Что я вам, Джонни Роттен, написавший автобиографию в 35 лет? Вы полагаете, это книга? Нет, это очередной пропагандистский трюк фашиствующей интеллигенции!.. И вместе с тем — прекрасный ответ на вопрос о том, что заставило страну погрузиться в болото посредственности. Всем хочется одного: шлепнуться на задницу и больше не подниматься. Спроси себя: что полезного ты производишь? Ничего? — значит, превратился в животное. Я без работы с ума схожу: тут же хочется выйти из дому и помочь — скажем, укладчикам асфальта. Безделье — главный порок. И борьба с ним мне дорого стоила. Двух жен-бездельниц потерял из-за нее потерял. «Марк, почему ты ложишься так поздно?.. Кто тебя гонит в турне?.. Лучше купи кухонный гарнитур, а потом поехали на курорт, а?.. Ах, так? Тогда я ухожу». И черт с тобой. Легкая жизнь не по мне. Безделье погубит эту страну. Безделье — и эти бухгалтеры.

Жена его не принадлежит к белой расе. И таким старым холостякам, как мы с вами, извинительно заподозрить, что именно жена, а не только плохое здоровье гонит его в открытое море.(сквайр Трелони про Сильвера)

Оттого ли человек страшится проявления инстинкта самосохранения, что он обнажает в нем те самые низменные потребности и пороки, от которых общество всеми силами пытается нас удержать? Он гонит человека прочь от источника угрозы, заставляет не замечать беды ближнего, принуждает воровать, отнимать, убивать... И человек бежит, не замечает, ворует, отнимает и убивает - все в угоду этому беспринципному существу внутри себя, которое кричит ему: «Живи!». Лишь потом, когда шкура спасена, приходит раскаяние, и человек мучится совестью. Впрочем, не все. Для многих эти мучения сродни икоте после сытного обеда. Икота проходит, совесть тоже со временем успокаивается. Опять же не у всех. Души человеческие слишком разные, чтобы вывести общее правило. Но вот что: одни учатся бороться с совестью, а другие - с инстинктом самосохранения.