Значение слова вовсе

... ,Ломая ключи золотые, и вскоре с обетомбезбрачия вовсе не сможет предательВину возложить на ...

Вполне возможно, что вот эта комната - не комната вовсе, а одиночная камеpа, в котоpой он, Антон, бyдет ждать Стpашного Сyда, а там, в кyхне, котоpая вовсе не кyхня, а коpдегаpдия, пpитаились Стpашные тюpемщики, и Стpашный Адвокат pазводит pyками где-то в Стpашной пpиемной, отказываясь вести дело самоyбийцы и настаивая на высшей меpе, а Стpашный Сyдья листает дело, и, пpинимая во внимание стиpальный поpошок, и стеpильнyю чистотy тела_ Антон мечется по комнате, котоpая вовсе и не комната yже, а камеpа - дyша наконец-то свыклась, сникла и опала, и ищет yгол, какой-нибyдь тайник, в котоpый можно забиться, оставив Стpашным Палачам свое тело.

Мир вовсе не так хмур или вовсе даже не хмур — вот что говорит звук зимних ночных шагов, и человека человек встречает (ура!) вовсе не скользящим подозрительным взглядом исподлобья, а спокойной приветливой улыбкой.

Ожидание вовсе не так утомительно, особенно если знаешь, как с толком потратить время. Номер сезона: 2 Номер серии: 22

Не ты. Персона, к которой обращаются, отсутствует; персона, к которой обращаются, вовсе и не персона. Нет, нет, не ты.

Я раньше не хотел водиться с малышками. Считал, что малыши лучше, а теперь вижу, что они вовсе и не лучше. Они только и делали, что дразнились, а малышки заступились за меня. Теперь буду всегда с малышками дружить.

Джейми: Тут ни ручки, ни замка. Доктор: Это даже не дверь. Это кирпичная стена с нарисованной дверью.Джейми: Как откроешь дверь, которая вовсе не дверь?Доктор: Дай подумать.Джейми: То, что нам нужно - это таран.Доктор: (задумчиво) Когда дверь - не дверь?Джейми: Сейчас не время для загадок! Доктор: (осознаёт) Когда дверь - не дверь, а? Когда она приоткрыта! (непереводимая игра слов: слово "приоткрытая" (ajar) - омоним "a jar" ("банка"))

Скажи мне, с каких пор салфетки и тарелки твоей матушки стали для тебя так важны? Я помню юного хоббита, который все время убегал в лес в поисках эльфов, задерживался там допоздна и среди ночи тащил домой глину, прутья и светлячков. Этот юный хоббит всегда мечтал выяснить, что же все-таки творится за пределами Шира. Мир вовсе не в твоих книгах и картах. Он вон там — за окном.

Тому, кто хочет понять природу красоты, надо первым делом задать себе вопрос: где она находится? Можно ли считать, что она — где-то в женщине, которая кажется прекрасной? Можно ли сказать, что красота, например, в чертах ее лица? Или в фигуре?Как утверждает наука, мозг получает поток информации от органов чувств, в данном случае — от глаз, и без интерпретаций, которые делает визуальный кортекс, это просто хаотическая последовательность цветных пятен, оцифрованная зрительным трактом в нервные импульсы. Дураку понятно, что никакой красоты там нет, и через глаза она в человека не проникает. Говоря технически, красота — это интерпретация, которая возникает в сознании пациента. Что называется, in the eye of the beholder.Красота не принадлежит женщине и не является ее собственным свойством — просто в определенную пору жизни ее лицо отражает красоту, как оконное стекло — невидимое за крышами домов солнце. Поэтому нельзя сказать, что женская красота со временем увядает — просто солнце уходит дальше, и его начинают отражать окна других домов. Но солнце, как известно, вовсе не в стеклах, на которые мы смотрим. Оно в нас.

Извечная тема «выбора» в партизанской войне и на оккупированной территории стояла острее и решалась разнообразнее, мотивированность человеческих поступков была усложненнее, судьбы людей богаче, зачастую трагичнее, чем в любом из самых различных армейских организмов. И вообще элемент трагического, всегда являющийся существенным элементом войны, проявился здесь во всю свою страшную силу. Можно сказать, не боясь впасть в преувеличение, что для полнокровного изображения в литературе трагедии оккупированных территорий слишком бледны употребляемые для обычного бытописания краски. Здесь нужны совершенно другие средства и страсти масштаба шекспировских. Я всегда с большой робостью берусь за этот материал и, может быть, вовсе не взялся бы, если бы не мысль о быстротекущем времени, с каждым годом все меньше оставляющем нам свидетелей и свидетельств той невообразимой по человеческим переживаниям эпохи.

Даже и в тех случаях, когда сам автор затрудняется назвать реальный прообраз героя, значит ли это, что таковой вовсе отсутствует? Забытые или полузабытые жизненные впечатления, образы, характеры людей и даже личные настроения давних лет, запечатлевшись глубоко в подсознании, могут однажды воскреснуть и предстать перед автором как увиденное или почувствованное им впервые. Особенно если несколько стертых характеров трансформируется в один сборный — яркий и полнокровный, тот, о котором говорят, что он, выдуманный, заключает в себе больше правды, нежели существовавшие на самом деле. Ведь в процессе творчества, как известно, роль подсознательного чрезвычайно важна.

Дело, как мне кажется, вовсе не в боевом результате той или иной операции или действия, для литературы о войне одинаково важны как удачи, так и поражения, большие и малые. К тому же, что такое победа, а что поражение с точки зрения нравственной или философской, которые больше всего другого интересуют в искусстве? Ивановский (повесть «Дожить до рассвета»), разумеется, был побежден и погиб на своем маленьком поле боя, но если он из тех людей, о которых сказано, что их можно убить, но нельзя победить, то его поражение явственно превращается в иное, противоположное качество. Именно на стыке этих взаимоисключающих понятий и таятся значительные возможности литературы, нередко, к сожалению, игнорируемые нами, привыкшими к предельной ясности, с которой соседствует упрощенчество.

Я отдаю себе отчет, что критика, как и критики (впрочем, как и писатели), бывают разными. Правда, критики в моем сознании не делятся на тех, которые меня хвалят и которые меня ругают. Дело не в том, чтобы тебя похвалили. Приятно, конечно, когда написанное произведение находит у критика такое же понимание, как у автора, когда критик не выискивает в нем то, что с удовольствием потом осудит… В то же время бывает так, что иной критик по разным причинам не приемлет данной манеры автора и заранее настроен неприязненно. Именно эта его настроенность выдает себя с самого начала, нередко с заголовка, и я уже знаю все, что последует дальше. Больше того — еще в процессе работы над повестью я уже предвижу, что скажет определенного толка критик, предвижу весь несложный ход его мотивировок и рассуждений. Читать его рецензию бессмысленно, потому что автор и рецензент как бы на разных берегах реки и каждый видит нечто обратное тому, что видит его оппонент. Про такого критика исчерпывающе гласит пословица: ему про Фому, а он про Ерему. Случается и так, что критик ругает автора вовсе не за то, что действительно задевает критика, старательно им замалчивается, и он отыгрывается на мелочах и положениях, которые при желании можно истолковать различно. Приятно читать рецензию, пусть самую строгую, где критик стремится взглянуть на проблему твоими глазами и судит тебя с твоей же позиции. При этом давно замечено, что совершенно так же, как первый критик стремится подхватить любой действительный промах автора, чтобы использовать его против последнего, так же второй критик охотно готов переоценить малейшую удачу писателя, но и тот и другой оставляют истину за рамками своих рассуждений. Впрочем, оно и понятно. Отстаивая или отрицая позицию автора, каждый из критиков оружием собственной аргументации прежде всего обосновывает собственную позицию, к которой произведение автора порой имеет весьма отдаленное отношение, являясь лишь поводом для критического самовыражения.